Одна из жительниц Задонска должна была покинуть на несколько лет Задонск. Жизнь ее в чужих местах, с братом, который терпел большое горе, была очень тяжела. Известия эти очень печалили старицу, и она сама и сестры, жившие при ней, молились о помощи страдавшей женщине. Схоронив брата, она вернулась в Задонск и, узнав, как много думала о ней во время ее отсутствия Матрона Наумовна, она горячо ее благодарила.
— А ты думала, — отвечала она, — что я забыла твоего брата… Нет, я помню его — и не за то лишь, что он помогал моему приюту… Многие давали мне больше золота, чем он, но не так радушно, как он. Я помню его веселый взгляд тогда, слезы умиления в глазах, все его сочувственные слова помню — и не забуду.
— Молитесь за него, — сказала та.
— Да, я и мои все молятся и теперь о нем. Ты же не скорби, что в жизни он много пострадал. Ведь всякий человек грешен. Нужно очищение, чтоб сошла с души скверна беззаконий!.. Господь вовремя посетил его.
Плача при рассказе о всем, что та за это время пережила, Матрона Наумовна говорила ей в утешение:
— Видишь ли, как Господь любит тебя! Ведь горе в жизни — это гостинцы, посылаемые нам из рая.
Незадолго до смерти, чуя конец свой, Матрона Наумовна отдала свой дом в пользу Задонского монастыря.
Кроме того, у нее был на северной стороне города дом и участок земли. Она предназначала его для своих сотрудниц и для продолжения начатого ею дела. Завещанием она поручала своему духовнику устроить там общину с небольшою церковью в честь иконы Богоматери, называемой Скорбящей.
Осенью 1851 г. старица совсем ослабела, и затворилась от посетителей.
Выбрав начальницу, вместо себя, она со слезами умоляла сестер повиноваться ей.
Затем она стала готовиться к смерти. Тут ее посетил архиерей и настоятель монастыря и некоторые почитатели.
Хотя она еще сидела на постели, но дыхание было тяжело, глаза мутны, посиневшие губы шепотом произносили молитвы.
Взглянув на иконы, она с любовью протянула стывшую уже руку к пришедшим к ней, — последний знак согревавшего ее душу сочувствия к людям.
Она скончалась 17 августа 1851 г., после 80-летней полной трудов и испытаний жизни.
Тело ее было схоронено в общей усыпальнице прочих подвижников Задонских, а в 1869 г. перенесено без огласки в устроенную по ее завещанию Тихоновскую общину сестер милосердия и предано земле в Скорбященской церкви.
Как бесконечно мало дала жизнь этой женщине, как она била и ломала ее!.. Сколько ужасного — казалось бы, — невыносимого было в этой жизни… Раннее сиротство, с 7 лет лицом к лицу с нищетой, да вдобавок с больным беспомощным братом на руках, потом горькое одиночество, унижения, непомерная работа…
Но не осилило ее это горе. И в своей недоле она нашла еще возможность думать о других, и стольких людей поставила на ноги!
Какое понимание Христа и Его заповеди о любви, какая великая сила!
Нельзя без глубокого волнения вспоминать об этой самоотверженной женской жизни, если вдуматься в нее и понять всю ее высоту и правду.
ЗАДОНСКИЙ ЮРОДИВЫЙ АНТОНИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
Уже не один раз в этой книге упоминалось о лицах, избравших для спасения души тяжкий путь юродства Христа ради.
Люди мира не понимают этого пути, и подвижники истинного 'Христа ради юродства' встречают с их стороны одни глумления и осуждения. Постараемся же поглубже вдуматься в сущность подвига юродства.
Подвиг этот основан на двух, так сказать, началах: бесконечной скорби по утраченном рае и горячем желании смирить себя.
Человек создан для вечного блаженства. Одаренный величайшими дарами, сотворенный 'по образу и подобию' Божию, он назначен был к величайшему уделу и поселен в раю, где жизнь его шла в невыразимых духовных радостях. И грехопадение лишило его той благословенной жизни, врата рая закрылись для него, он осужден на муки земного существования, и в утешение дано ему обетование о приходе Спасителя мира.
После нескольких тысячелетий ожидания пришел Искупитель, Своею смертью попрал смерть, внесенную в мир грехопадением первого человека и открыл ему райские двери.
И, казалось бы, что теперь весь род человеческий с особою силою должен стремиться к этой маячащей вдали цели: приобретению путем светлой жизни и благодати Царствия Божия, и в этом стремлении своем забывать о внешних, временных, скорогибнущих благах. Но именно о небе, а не о земле чаще всего забывают люди, и стремятся к земным целям, точно вечно будут жить здесь, точно на земле все не приходит к одному неизбежному концу: смерти.
Они ради приобретения богатства готовы на всякое нечистое дело; они ненавидят друг друга, видя во всяком врага и помеху для достижения своих низменных целей, а жаждою безумных удовольствий уподобляются людям, которые стали бы плясать дикие пляски на краю бездонного обрыва.
В противоположность им, юродивые полны одной памятью о рае для которого были созданы, но которого лишены, и ничто не может их утешить. Все земное не имеет для них никакого обаяния, и все земное они распинают в себе.
Люди безумно жаждут денег, денег и денег. А эти презирают их. Одна богатейшая женщина, известная ревностью к людям Божиим, став на колени пред одним подвижником сказала ему: 'Чем мне утешить тебя? Не пожалею для тебя и миллиона!' — 'Вот, чем нашла, — отвечал старец: — на что мне этот навоз'.
Люди любят пышность; сколько из них стараются затмить пышностью один другого! А эти полны жаждою убожества во всем. Свои, оскверненные грехами, тела люди прикрывают роскошными одеждами, а изможженое трудами и подвигами поста тело этих еле прикрывает нищенское рубище.
Люди ищут, чтоб их величали другие люди, жадно гонятся за земной славою, а эти жаждут насмешек, всяких унижений.
Нося в душе безусловную правду, они бывают глубоко оскорблены теми лживыми внешними выражениями несуществующей в большинстве случаев приязни, которыми люди прикрывают взаимную ненависть. У них же наоборот. Сердце их полно сочувствия к людям, а внешнее обращение грубо.
И так проходят они через жизнь, беря от нее только тягости и не желая заглушать великость тоски своей по утраченном рае теми ничтожными по сравнению с вечностью побрякушками, которыми люди тешат себя.
Другая основа подвига юродства — смирение.
Мы погибли чрез гордость, зараженные от искусителя желанием 'стать, как боги'.
И вот, это чувство с бесконечною силою юродивые распинают в себе.
Отрекаясь от богатства, всяких достоинств земных, от семьи, родства и знакомства, они становятся бездомными скитальцами и вольной волею ищут, чтоб их уничижали и гнали. Вечно живым в душе их стоит крест, и на нем распятый Богочеловек, и память о заушениях, оплеваниях, бичевании, которое переносил Он, дает им жажду ради Него ежечасно терпеть на земле гонения.
Итак непонятые, гонимые, одинокие в распаляющей их ревности по Боге проходят они земной путь —
