нравственного начала. Однако лично для него это обстоятельство явилось бы еще и обидным, нет — позорным, проигрышем перед самим собой. Что во много раз и гораздо сильнее ущемило бы его самолюбие, его больно ранимое внутреннее «я».
Примерно через минуту, когда до чужаков оставалось метров пятьдесят, один из них, как бы нехотя, направился ему навстречу.
Андрей старался не смотреть тому в лицо — уткнулся взглядом вниз, в едкий желто-красный песок. И даже когда перед его взором показались серебристо-белые ноги двойника, обрамленные в голубоватую дымку полеоскафандра, он не поднял головы, не взглянул ему в глаза, и сделал это не только потому, чтобы успокоить, задавить в себе те древние дикие инстинкты, которые всегда, во все времена, заставляли его собратьев отступать, убегать, прятаться от всего Непонятного и Неизвестного, а значит — и опасного для жизни, но и потому, чтобы не дать повода незнакомцу повести себя агрессивно. Ибо отлично помнил свою первую с ним встречу, и попытку того схватиться за оружие.
Он не помнил, сколько времени стоял так, уткнувшись себе под ноги и тяжело, с хрипотцой, дыша, пытаясь унять вдруг вылезшую откуда-то из онемевшего от напряжения нутра неуемную, предательскую дрожь во всем теле. Потом медленно, с усилием, словно сопротивляясь самому себе, стал поднимать голову и наконец уперся помутневшим от страха взглядом в свое, казалось, искаженное отражение, будто неожиданно предстал перед каким-то бракованным, с неровной плоскостью зеркалом. Однако это было не так. Он стоял перед своим двойником.
— Кто ты? — наконец выдавил Андрей и сам удивился своему вдруг изменившемуся до неузнаваемости голосу.
Но тот продолжал молчать, упрямо опустив голову; затем не спеша, с неимоверным усилием, словно выполняя чрезмерно тяжелую работу, принялся поднимать ее. А сделав это, посмотрел куда-то вдаль, будто сквозь его глаза, каким-то тревожно-обеспокоенным и, одновременно, почти отсутствующим взглядом. Его рука вновь потянулась к бедру, но потом неожиданно остановилась, а затем медленно вернулась на прежнее место.
Тогда Андрей, не зная что еще сказать, глухо простонал:
— Здравствуй… — И протянул ему руку для приветствия.
Однако фантом по-прежнему стоял, совершенно не обращая на человека никакого внимания, словно его и не было здесь. И только Андрей собрался было прикоснуться к нему, удостовериться, ни мираж ли это, ни призрачный ли дух, как тот что-то проговорил, странно ударяя на последнюю фразу.
Командир замер, не опуская руки. В следующее мгновение незнакомец вновь произнес точно таким же голосом какую-то непонятную фразу. И… и подал ему руку. Но сделал это как-то странно, почти механически, вытянув ее мимо ладони Андрея, легонько ткнув того прямо в живот. Командир сразу же почувствовал мягкое, теплое прикосновение гладкой и почти невидимой субстанции полеоскафандра. Нет, это был не призрак! Это был человек — человек во плоти и крови!
Андрей чуть отпрянул в испуге, но затем все же поборол в себе этот новоявленный страх, шагнул навстречу и пожал своему таинственному двойнику ладонь. Но ответного пожатия не последовало. Космолетчик с удивлением посмотрел в его все такие же невидяще-встревоженные глаза и опустил руку. Немного постоял, с интересом разглядывая такое знакомое и, одновременно, совершенно не знакомое ему лицо, и стал потихоньку, задом, пятиться в обратную сторону. И только было собрался повернуться и отправиться восвояси, как увидел, что тот резко выхватил из-за пояса новенький, сверкающий на солнце флазер и направил на него. Однако командир оказался проворнее — тоненький, светящийся золотом луч его не менее мощного оружия уже прошелся по груди этого таинственного и не в меру агрессивного чужака.
Двойник дернулся, замер, но не упал, не развалился на части — его контуры неожиданно завибрировали, затем расползлись словно рябь по воде, а потом помутнели и через какой-то миг исчезли совсем. А на его месте вдруг возник маленький розово-коричневый вихрь-волчок, какие он видел здесь часто и на которые уже по привычке не обращал внимания. В его стремительно крутящемся центре образовались какие-то искрящиеся точки, затем они стали постепенно оседать, а когда этот карликовый смерч-волчок сместился чуть в сторону, на его месте обнаружилась небольшая кучка обыкновенного красно-желтого песка.
— И это все, что осталось от моего двойника?! — изумленно прошептали губы Андрея.
Он нагнулся, осторожно зачерпнул ладонью горсточку этих загадочных песчинок, удивленно посмотрел на их поблескивающие золотом зерна-камушки и незаметно для себя разжал кисть руки. Песок тотчас провалился сквозь растопыренные пальцы; ветер тут же подхватил его и разнес по бескрайнему и унылому полю пустыни. Космолетчик постоял еще немного, задумчиво вглядываясь в красно-желтые барханы, тяжело вздохнул и, круто развернувшись, спешно пошагал обратно.
— И что ты на это скажешь? — Андрей блаженно развалился в своем излюбленном кресле и, ощущая приятную усталость от только что принятой парной ток-ванны в сочетании с интенсивным ионным душем, вопросительно посмотрел на Ленца.
— А что тут говорить, — бойко ответил тот и, вытирая бархатным полотенцем еще не остывшую от пара спину, уселся рядом. — Над нами просто кто-то экспериментирует.
— Значит, ты считаешь, что мы всего лишь кролики? — Командир в улыбке дернул щекой.
— Ну, не совсем так… — Он деланно скривил губы. Мы исследуем их, а они — нас.
— Незавидная ситуация, — уже вполне серьезно заметил Андрей и, закинув голову на спинку кресла, прикрыл глаза.
— Да, знать бы, кто этот нахальный экспериментатор… задумчиво обронил его товарищ.
— Неужели все эти горы песка когда-то были какими-то телами, предметами, механизмами? — не открывая глаз, не переставал удивляться командир.
— Если предположить, что от фантома-звездолета остался точно такой же по составу песок, как и от наших двойников, то это вполне допустимо. — Штурман задумчиво покачал головой и посмотрел в сторону окна-иллюминатора, из которого хорошо просматривалась печальная панорама.
— Ты не обратил внимания, — вдруг насторожился Андрей, приподнимая веки и поворачиваясь к Ленцу, — они исчезли одновременно с моим фантомом?
— Да, командир, — участливо кивнул тот. — Я заметил точно: как только ты подстрелил своего призрака, то сразу же стали таять контуры и звездолета-двойника… — Помедлил и добавил: — …и моего фантома. А на том месте тут же закрутились эти вездесущие «волчки».
— Что ты сказал? — Андрей внимательно посмотрел на товарища. — Появились вихри-волчки?
— Да, сразу же на их месте. — И замолк, изумленно уставившись на своего командира. — Ты хочешь сказать?!..
— Постой, — резко оборвал его тот и сразу же встал. — Как же я сразу не догадался?.. Эти миниатюрные смерчи-вихри и фантомы как-то взаимосвязаны. Это точно! Но как?.. — Он подошел к большому окну-иллюминатору дот-дома и пристально посмотрел на унылый ландшафт планеты. — Интересно все же, что хотел сказать мне фантом-двойник? — И снова повернулся к Ленцу; в который раз он задавал себе и своему коллеге этот вопрос — и не находил ответа.
— Знать бы… — пожимая плечами, буркнул штурман и неожиданно предположил: — Слушай, а не подражал ли он тебе, как бы своеобразно передразнивая, а? Ведь он почти в точности копировал все твои движения?..
— За исключением лишь того, что первым схватился за свой флазер, — невозмутимо уточнил командир.
— Да, да, — угрюмо закивал Ленц, — только в этом вы и расходитесь…
— И кроме того, — как ни в чем не бывало продолжал Андрей, — если бы он копировал все подряд, то и ответить должен был мне то же самое. А он мне что за тарабарщину прокудахтал, а?
— Но карман же был у него на другой стороне груди! — казалось, со злостью бросил ему в лицо штурман.
— Зеркальное отражение? — Командир приподнял брови.
— Да! Но только материализованное зеркальное отражение… Минутку! — Ленц вскочил с кресла, взял со стола блокнот, быстро что-то написал там, затем подбежал к блок-кухонной перегородке, надавил на ней синий клавиш, а когда из ее левого угла выполз мертвый квадрат обыкновенного идеально чистого
