таксисту его место и склонив перед ним в поклоне голову, как будто Юрек был столь же долгожданным гостем. Вся троица поднялась в гостиную.
— Вы извините, но я позволил себе пригласить к нашему столику своего старого доброго знакомого, так как наш председатель вчера проигрался до нитки, — на ходу сообщил Микун.
Сидевший спиной к двери Граф приподнялся, чтобы поздороваться с прибывшими, и тут его полная достоинства и значительности поза совершенно переменилась, как если бы кто-то изнутри переломил его пополам. Он согнулся, широко вытаращил глаза и раскрыл рот. Живой марсианин или воскресший динозавр произвели бы на него меньшее впечатление.
— Шу,— еле выдавил он из себя.— Великий Шу! — И уставился на незнакомца влюбленным, обожающим взглядом, как настоящие ценители наслаждаются шедеврами искусства. Эта встреча могла означать лишь то, что Шу вернулся к своей профессии. С нескрываемой иронией Граф посмотрел на Микуна и вновь продолжал любоваться Грыничем.
— Ты здесь?!
Грынич тоже был весьма удивлен, встретив Денеля по прозвищу Граф в этом доме, но вида не подал. Значит, вот какой сюрприз готовил ему Микун — его тайным оружием был Денель.
— Старый идиот! — презрительно, без всякого почтения бросил в сторону Микуна Граф.— Где ты откопал себе такого партнера по картам?!
Ничего не понимающий Микун переводил испуганный взгляд с одного на другого и громко сопел.
— Я тебя спрашиваю: где ты его откопал?! — В его голосе слышалась откровенная издевка.
Микун побагровел.
— Я же говорил, что это жулик! — И как бы в свое оправдание добавил: — А еще выдавал себя за писателя.
— Простите,— с достоинством произнес Шу.— Я ни одному человеку в этом городе не говорил, что я писатель. А вот если вы интересуетесь у гостиничного администратора паспортными данными приезжих и делаете из этого неправильные выводы, то я здесь ни при чем.
— Кто бы мог подумать, что тебя можно встретить в такой дыре?! Как ты попал в этот Мордоплюйск?! — В каждом слове Графа звучала подчеркнутая лояльность к тому, кто вовсе не был писателем.
Но Грынич пропустил вопрос мимо ушей.
— Так что,— повернулся он к Микуну,— играем?
Кондитер взглянул на Графа, который в ответ только весело расхохотался:
— Нет, мой дорогой. На этот раз ничего не выйдет. У него нельзя выиграть.
— А мои деньги?!
Денель равнодушно пожал плечами. Затем вынул сложенную пополам пачку денег, отсчитал десять купюр, а остальное бросил на стол рядом с Микуном.
— Нет?! — взревел глава лютыньской мафии.
— Нет,— спокойно отрезал Граф.
До Микуна наконец дошло. Он побледнел, его маленькие глазки тревожно и испуганно забегали. Он сделал шаг назад и опустился в кресло. Было такое впечатление, что ему стало плохо. Но тут он вскочил, расхохотался вдруг каким-то диким смехом, вытащил из-под стола приготовленное ружье и нацелил его на Грынича.
— Жулик! — с угрозой прорычал он.— Бандюга!
В гостиной наступила напряженная тишина.
— Юрек! Забери у него портфель.
Юрек передернул плечами и отвернулся, как будто все сказанное относилось не к нему. Граф смотрел на Микуна с недоумением.
— Не делай этого! Не надо! — закричал Кожень.
В приступе ярости кондитер мог совершить любое безумство. Это Кожень знал. И уж чего ему совсем не хотелось, так это стать свидетелем событий, попадающих в газетную рубрику «Уголовная хроника». Так ведь и место председателя можно потерять. Он подошел к Грыничу с гримасой, обозначавшей извиняющуюся улыбку, и взял у него из рук «дипломат». Шу отпустил ручку портфеля, не отрывая взгляда от обезумевшего хозяина.
— Не делай этого,— тихо приказал Граф.
— Раскрой.
Кожень послушно вынул из «дипломата» целлофановый пакет и высыпал на стол пять толстых пачек, каждая по сто тысяч. Пустой портфель он протянул владельцу.
— А теперь вали отсюда! — Микун указал ружьем на дверь.
Грынич бросил на него холодно-презрительный взгляд, в котором было и еще что-то, что Микун не успел или не способен был уловить, затем надел шляпу и вышел. Юрек за ним.
Микун и его знакомые молча слушали звуки удаляющихся шагов. Хлопнула входная дверь.
— Ну что? Удалось?! — кондитер потрепал Коженя по плечу и сгреб рассыпанные по столу пачки денег. — Все и вернули!
Он выглядел триумфатором — отложил ружье на соседнее кресло, взял бутылку коньяка и наполнил рюмки.
— Бандюга,— подытожил Микун.
Граф стоял у окна и смотрел на отъезжающую «Волгу». Все происшедшее казалось ему неправдоподобным: Петр Грынич, Великий Шу, на его глазах так легко позволил отнять свой выигрыш!
— Я ничего не понимаю,— сказал он громко.— Это же Великий Шу. Он недавно вышел, даже волосы еще не отросли. Знал бы ты, какие люди крутились вокруг него, какие игры ему сватали и обставляли и о каких деньгах шла речь! Причем нередко он и отказывался! И ты хочешь сказать, что он играл с тобой ради этого говна?! — Граф кивнул на пачки денег.
— Он хотел у меня выиграть. Не удалось! — упивался Микун.
— Если Шу хочет, он выиграет всегда,— продолжал недоуменно цедить Граф. Он на минуту глубоко задумался и вдруг, подойдя к столу, расхохотался. Микун смотрел на него с удивлением, которое постепенно сменялось безграничной яростью.
Граф держал в руках распечатанную пачку, где настоящими были только две банкноты — верхняя и нижняя, остальное — нарезанная бумага для пишущей машинки.
— Да, ты прав,— лицо Графа вновь сделалось задумчивым и серьезным.— Он хотел у тебя выиграть. Только ты неправильно ставишь логическое ударение: он хотел выиграть почему-то именно у тебя.
Микун, не слушая его, потрошил остальные пачки. «Куклы»! Он зашелся в яростной дрожи. Он вспомнил его прощальный взгляд и понял, что он означал: нескрываемую издевательскую насмешку.
— За ним! — рванулся Микун, увлекая за собой несчастного председателя кооператива.
Черная «Волга» въехала на привокзальную площадь и остановилась на стоянке. В машине с распахнутой дверцей трое таксистов играли в карты.
— Карту не спугну? — весело крикнул Юрек.
Сидевший за рулем «фиата» мужчина с простым деревенским лицом сплюнул через раскрытое окно.
— Я с тобой больше не играю,— прогудел он.
— Куда ты денешься! — беззаботно рассмеялся Юрек.
Петр взглянул на часы.
— Спокойно, успеем.— Юрек нажал на газ, и машина подлетела к зданию вокзала. Грынич вбежал в кассовый зал. На счастье, очереди у окошка не было.
— Один до Щецина, пожалуйста. В первом классе,— он демонстративно нервничал, всем своим видом показывая, как он спешит.
Кассир неторопливо исполнил все формальности, связанные с продажей билета.
— От станции Вроцлав — скорым,— известил он, отрывая наконец билет и протягивая его Грыничу.
Петр почти вырвал его из рук кассира и, не дожидаясь сдачи, выбежал на перрон. Поезд уже был готов к отправлению. Он вскочил в вагон и еще раз окинул взглядом небольшую станцию. Все здесь было,
