столик с чайником и алюминиевой кастрюлей.
Рябинин вернулся в комнату и глянул на Александра Ивановича, словно увидел его впервые, словно не встречал его много лет в коридорах и не видел у себя в кабинете. Кем он его считал? Человеком, который собственноручно красит нитяные носки. Человеком, который не живет, а присутствует на нескончаемых похоронах. А он оказался соучастником крупной преступницы. А он оказался не просто умельцем, а механиком по призванию. Рябинин спрашивал его о смысле жизни... Там его смысл жизни, на кухне.
Теперь комендант сидел за столом, но все с тем же легким и отрешенным от земных дел лицом. Рябинин разложил протокол допроса и начал переписывать сведения с паспорта.
– Вам пятьдесят пять лет?
– Нет, пятьдесят три.
– Но по паспорту пятьдесят пять...
– Моя рожа в милиции не понравилась, вот они два года и добавили.
Рябинин не стал узнавать подробности, сразу поверив, что его 'рожа' могла не понравиться, – были вопросы интересней.
– Какое у вас образование?
– В размере десяти классов.
И промелькнуло, исчезая...
...Глупец не может быть образован, он бывает только грамотен...
Лицо коменданта было так благожелательно и так сияло готовностью к ответам, что, отбросив все следственные приемы, Рябинин сказал:
– Александр Иванович, сарай вы подожгли?
– Я.
– Цистерну вы?
– Она дала склянку, а я плюханул.
– Часы вы остановили?
– Я.
– Фальшивый перстень с бриллиантом вы сделали?
– Я.
– Ко мне на квартиру вы приходили?
– Книжек у вас много, как у меня железок.
– Почему у нее спичка ходила?
– Я в спиченку иголочку, а в ее рукав магнитик.
– А ожог?
– Она какой-то дрянью мазала.
– Ну а чему вы радуетесь? – все-таки не выдержал Рябинин: ведь там, в коридорах своего здания, комендант ни разу не улыбнулся.
Александр Иванович помолчал, не подозревая, что радуется. Его мелкое лицо на эту минуту задумчивости сделалось как-то еще меньше, словно ушло вглубь.
– А стало легше.
– Почему?
– Чаша терпения перелилась через край.
– Нельзя ли яснее?
– Видите, я дышу. Мне теперь беззаботно. А до вас-то вздохну и оглянусь. Теперь я свободный.
Рябинин посмотрел на инспектора – понимает ли тот? Инспектор посмотрел на Рябинина – понимает ли тот? Человек, которого ждал арест, говорил о своем освобождении. Да он сумасшедший. Или они чего-то не знают...
– Александр Иванович, вы имеете в виду освобождение от денег и золота? – спросил Рябинин.
– Я не какой-нибудь зеленый отщепенец.
– То есть? – не понял инспектор.
– Золота и бриллиантов не уважаю.
– Почему ж? – недоверчиво усмехнулся инспектор, поглядывая на темное, давно не чищенное серебро.
– А есть жизненный пример. Бывал я завхозом в экспедиции, и кантовался там один буровик курчавый. Спросишь его, сколько время, а он рубаху распахнет, где у него на цепочке золотые часы старинной работы. Одну крышечку откроет, вторую... Ему говорили, дураку: отдай, мол, часы на хранение начальнику в сейф. Ухмылялся. Ну, пошел в кино и не пришел. В кустах нашли с пробитой головой и без часов. С тех пор я к золоту ни-ни.
Говорил он легко, без понуканий, словно сидел не на допросе, а с друзьями, зашедшими на ночь глядя.
– Кому принадлежат эти ценности? – официально спросил Петельников.
– Ей, Адели.
– Почему они у вас?
– Она так порешила.
– Что значит она?.. А вы?
– Мое дело подневольное.
– Как это подневольное? – удивился Рябинин, опередив удивление инспектора.
– Это будет неинтересный разговор, – впервые нахмурился комендант.
– Александр Иванович, мы и пришли для неинтересного разговора.
– Вы ее любите, что ли? – спросил инспектор, подвергнув этим 'что ли' сомнению такую любовь.
Комендант пошевелил губами и сморщился, будто разжевал горсть клюквы.
– Она вас любит? – переменил вопрос инспектор.
– Она себя-то любит раз в месяц – тридцать второго числа.
– Где и как вы познакомились? – решил начать по порядку Рябинин.
– Познакомились в силу известной тесноты мира.
– Подробнее.
– На солнечном юге. Она загорала, а я заготовлял фрукты.
– Подробнее.
– Крепко она меня выручила, отчего жизнь и пошла наперекосяк.
– Подробнее, – взял на себя обязанность вставлять это слово инспектор.
– У меня подотчетные суммы плюс внештатные заготовители, а отсюда и тот фокус, на котором я погорел.
– Подробнее.
– Расходный ордер плюс закупочный акт плюс ордер на оприходование...
– Александр Иванович, – перебил Рябинин, – скажите по-русски, в чем суть махинации.
– Якобы покупал свежие яблоки и перерабатывал в сушеные.
– А на самом деле?
– Сушеные сразу и закупал. Деньги на сушку придерживал.
– Ну и сколько придержал? – полюбопытствовал инспектор.
– Шесть тысяч.
– На что ушли деньги? – спросил Рябинин.
– Известно на что.
– На что?
– Известно на что.
– На винно-водочные изделия, – объяснил инспектор Рябинину и бросил коменданту: – Пил-то небось с Аделью?
– Да, совместно.
– Небось в какой-нибудь 'Ривьере'?
