«Kugelblitz». Чтобы избежать риска переохлаждения звезды эстрадной баллады на антарктическом морозе, Найгел и Флинт бесцеремонно схватили ее за руки и за ноги, и утащили обратно в баню, убеждая, что тарелка никуда не денется. И действительно, когда команда гостей, остыв после бани и надев полярные комбинезоны, снова вышли на улицу, летающая тарелка стояла на том же месте. Если присмотреться, то эта машина была похожа не только на тарелку, но и на гриб, из края шляпки которого выступали четыре лопасти воздушного винта. Короткая толстая ножка гриба представляла собой маленькую прозрачную кабину, стоящую на трех роликах.
— Ну, обалдеть… — произнесла Вивиен,
— По существу, — тоном лектора сообщил Олбен, — это гибрид планера с неподвижным дисковым крылом и классического одновинтового геликоптера.
— А как эта штука гасит момент вращения пропеллера? — поинтересовался Найгел.
— Верхняя половина диска может смещаться, заслоняя часть какого-то сектора винта.
— И из этого состоит все управление, я правильно понял? — спросил Флинт.
— Да, — подтвердил Олбен, — не очень эффективно, но для нашего кино достаточно.
— Гм… — Флинт похлопал ладонью по диску. — Ты сейчас хочешь взлететь на этом?
— Нет, сначала я хочу пихнуть в кабину балласт и попробовать беспилотный режим.
В этот день все ограничилось беспилотными подлетами на два — три метра. «Kugelblitz», управляемая с радио-пульта, уверенно взлетала, но управлять ей в воздухе было не так просто. Команда «ExEx» успела поучиться этому на компьютерном тренажере, но для пилотов Флинта и Найгела схема управления и характер реакции «летающей тарелки» оказались настолько непривычными, что у них машину раскачивало, и иногда крутило вокруг вертикальной оси. Но, на азарте, они освоили управление за несколько часов, попутно наградив тестируемый объект вместо гордого имени «Kugelblitz» (шаровая молния), прозвищем «Fliegenpilz» (что значит либо «мухомор» либо «летучий гриб» — смотря по контексту и интонации). Так или иначе, благодаря хорошей (по местным меркам) погоде и подвижным палеонтологическим и авиаторским играм на снегу, на свежем воздухе, настроение у команды к вечеру было просто превосходное.
Потом, в мансарде, они любовались бесконечно-длинным закатом в весеннем черно-фиолетовом антарктическом небе и бледными зелеными зарницами полярного сияния, извивающимися, будто гигантские анаконды, среди звезд. Вивиен Робинсон устроила команде мини-концерт под банджо, а точнее, репетицию предстоящего концерта для экипажей аргентинской полярной авиации, но в 22:00 Найгел строго объявил отбой и, безусловно был прав: рано утром «чкаловскому» самолету предстояло отправиться дальше, пройти над Южным полюсом в середине дня, а около полуночи приземлиться на аэродроме Эсперанса-Пойнт на севере Аргентинского Антарктического полуострова, примерно в 5000 км от Земли Адели, на другом краю Белого Континента…
…Впрочем, программа участия Вивиен, Флинта и Найнела в съемках «экстремальной компоненты» будущего кино еще не была завершена: оставался один важный штрих: документальная съемка встречи самолета с «летающей тарелкой». Для этого самолету следовало выполнить пару кругов на малой высоте, а «Fliegenpilz», должен был лететь, оставаясь в пределах этих кругов, и чертить в воздухе восьмерки. Этот финт позволил снимать видео с борта самолета, и с двух точек на земле: с крыши ангара станции, и с вершины ледяной скалы (или тороса) Геккон.
…А на французской станции «Дюрвиль» получили очередной радиоперехват, протокол которого в итоге выглядел так:
— Белый муравей, это Кубрик! Летучий гриб на восемь часов от тебя, доверни влево.
— Понял, Кубрик. Да, я его вижу. Он идет с набором высоты, полет устойчивый.
— Белый муравей, это Геккон. Сместись вправо, иначе окажешься слишком близко.
— Понял, Геккон. Выполняю, хотя, по-моему, расстояние и так безопасное.
— Отлично, Белый муравей. Так держать. Ты у меня в кадре на фоне Летучего гриба.
— Понял, Геккон, держу…
— Белый муравей, это Кубрик заходи на второй круг, высота плюс сто метров вверх.
— Понял, Кубрик. Захожу на второй круг, поднимаюсь на сто. Как видишь меня?
— Отлично. Геккон, а как у вас? Летучий гриб в кадре?
— Да, мы его снимаем с двух камер, он как на ладони и освещение отличное…
(Пауза).
— …ОК, Белый муравей! Геккон! Мы сделали это.
— Кубрик, это Белый муравей. Ну, я пошел?
— Да. Удачи, Белый муравей. Привет Аргентине!
— Передам! Вам тоже удачи, ребята.
— Геккон, наведите там порядок и возвращайтесь домой.
Полковник DGSE (Direction Generale de la Securite Exterieure), прибывший на станцию «Дюрвиль» позавчера вечером, предельно внимательно ознакомился с этим коротким текстом, после чего взял трубку спецсвязи.
— …Это полковник Сенмюр. Дежурного мне…
— …Добрый день майор. Мне срочно нужны все данные дальнего видео-наблюдения по квадрату семьдесят сто сорок. Все диапазоны, включая ИК, УФ и микроволновый…
— …Да, немедленно. И поставьте лейбл «топ-секрет» на этот фрагмент данных.
Видео-материалы дальнего наблюдения полковник DGSE получил через час, и также внимательно ознакомился с ними. В результате, родился некий рапорт в Париж, затем возникла сравнительно быстрая военно-бюрократическая возня, а затем, на станцию «Дюрвиль» прибыла группа французских авиа- коммандос «CPA» с боевой техникой.
Как раз в тот момент, когда полковник Сенмюр знакомился с майором Жоскеном и его эскадрильей, поступили свежие оперативные данные: персонал станции Шарко начал глубинное сканирование ледника в радиусе нескольких десятков километров. К этому сообщению прилагался очередной протокол радиоперехвата.
— Алло, Кубрик, это Клипер. У нас отличные новости!
— Клипер, это Кубрик. Не надо нагонять ажиотаж. Что вы нашли?
— Нашли озеро. Возможно, это часть реки Кассандра.
— Клипер, объясни конкретно: какого оно размера, и почему часть реки?
— Ну, ширина около километра, а длина километров пять. Мы еще не уточнили.
— Клипер, а на какой глубине все это находится?
— Примерно два с половиной километра. Мы можем уточнить. В любом случае, это не водяная линза в теле ледника, а водоем на ложе из каменистых горных пород.
— Так! Что еще можно узнать про этот водоем?
— Кубрик, мы знаем еще, что давление над зеркалом воды равно атмосферному. Такие данные получаются из анализа плотности газового пузыря.
— Ну, а что в этом такого?
— Это значит: где-то есть открытый канал к поверхности, иначе давление было бы, как минимум, двести атмосфер.
— Ого! Клипер, это отличная новость! А как найти этот канал?
— Алло, Кубрик, у нас сканер, а не волшебный палантир эльфов.
— Это понятно! Но, в принципе, мы можем найти канал, или нет?
— Вот, не знаю. Мы покатаемся вокруг и попробуем поискать ответвления от водоема. Правда, если они узкие, то могут и не отобразиться на сканере.
— Так! Клипер! попробуйте определить, нет ли туда канала из нашей первой пещеры.
— Ха! Кубрик. Это хорошая идея. Мы попробуем пройти по этой линии.
— Попробуйте, если вы не замерзли.
