— Вот тонкий политический момент. Действия правительства Монако по расширению территории, вызывают резкий протест в ряде стран, в частности, в Евросоюзе и, более конкретно – во Франции. А ведь Конституция Монако, если я не ошибаюсь, признает политическое доминирование Франции в некоторых ключевых вопросах.
— Уже не признает. Я это вычеркнул из Конституции.
— Как?!
— Авторучкой, — ответил принц, — и Верховный суд, назначенный мной, в соответствие с Конституцией, утвердил это вычеркивание. И должность государственного министра, назначаемого по представлению властей Франции, я тоже вычеркнул. Монако, будучи членом ООН, абсолютно равноправна с Францией. Это юридическая аксиома.
— Да, — в четвертый раз согласился Шарп, — но фактически, вы же понимаете, что ваша прекрасная страна, при всех ее несомненных достоинствах, очень мала, и полностью окружена Францией. Все признают, что это бесспорно французская сфера влияния.
— Все? – переспросил Рене-Гюи.
— Не все... — Шарп стушевался, — а, скажем так, ведущие государства Европы.
Принц-протектор равнодушно пожал плечами.
— В 1939-м ведущие государства Европы признали, что Франция, это бесспорно сфера влияния Третьего Рейха. Но, несмотря на это, в течение всего периода оккупации, на французской территории действовали партизаны Резистанса. Вы помните, кто в итоге победил, и что стало с лидерами Третьего Рейха в 1945-м?
— Э... Э... Рене-Гюи, вы не могли бы пояснить этот пример?
— Это не пример, а историческое наблюдение. Государство, выбирающее путь разбоя в отношении соседей, ставит себя вне закона, и несет риск последствий такого выбора.
— Э...Э... Рене-Гюи, мы ведь в прямом эфире, — напомнил репортер.
— Вы, Деррик, говорили об этом с самого начала, — ответил принц, — и что дальше?
— Дальше... — репортер сплел пальцы в замок, — я просто заметил, что вы делаете очень резкие заявления, возможно, более резкие, чем вам бы хотелось...
— Нет, — принц улыбнулся, — это фрагмент из моего официального ответа на ноту МИД Франции. Полный текст ответа опубликован на сайте моей канцелярии.
— Э... Э... Я не в курсе этой переписки.
— Разумеется, вы не в курсе. Я получил эту ноту МИД Франции в самом начале нашего телемоста, когда вы вели телерепортаж с топ-бриджа, а ответ на эту ноту я составил и отправил перед тем, как пригласить вас в кают-компанию на чашку кофе.
— Э... Я понял... А что было во французской ноте?
Рене-Гюи спокойно извлек из пластиковой папки несколько распечаток.
— Вы можете прочесть сами, а если в общих чертах, то МИД Франции обвиняет меня в узурпации власти и в агрессивной экспансии, и предъявляет мне ряд ультиматумов.
— А ваш ответ? – спросил Шарп.
— Мой ответ опирается на международное право, я вам об этом уже сказал. Я обращаю внимание МИД Франции на то, что дела Фонда Монегасков, где я являюсь старшиной совета, не относятся к сфере межгосударственных отношений, так что вмешательство властей Франции в эти дела, и выдвижение ультиматумов с угрозами, означает террор против этноса монегасков, иными словами — угрозу геноцида нацистского толка.
— Простите, Рене-Гюи, но я не понял, что это за фонд и какое он имеет отношение...?
— Фонд Монегасков, — сказал принц, — это специальная международная некоммерческая организация. Ее цель: сохранить этнос монегасков, аборигенов Монако. Вероятно, вы обратили внимание на то, что сделки по приобретению островов, о которых мы с вами говорим, совершены не королевством Монако, а Фондом Монегасков. Оплата сделок, расходы по реализации проекта развития приобретенных островов, и помощь семьям монегасков, которые переедут на эти острова – все это делается на средства Фонда.
— Но, — заметил репортер, — как я понял, Фонд тоже возглавляете вы, Рене-Гюи.
— Фонд возглавляю я, — подтвердил принц, — а почему вы добавили слово «тоже»?
— Потому, что вы же возглавляете и королевство Монако!
— Ну, и что? Это два юридически абсолютно разнородных субъекта. Фонд, это субъект частного и гуманитарного права, а Королевство, это субъект международного права.
— Но, и там и там во главе вы, принц! – продолжал настаивать Шарп.
— Я объясню на примере, Деррик. Когда частная фирма эмира Катара купила греческий остров, то МИД Франции не назвал это арабской агрессией, а когда похожие действия совершил Фонд Монегасков, меня и мою страну обвинили в агрессии. Где логика?
— Да, действительно... — репортер кивнул, — Теперь я понимаю. Право – тонкая наука. А сейчас, позвольте мне передать прямой эфир моей коллеге Несси Бушрут.
*** Западная точка телемоста. Юнона.
Полупогруженный атолл Мойра в 5 км северо-восточнее от острова Юнона — одно из красивейших мест Наветренной Антильской цепи. Над поверхностью моря тут видны вершины извилистого кораллового барьера — миниатюрные зеленые островки и белые полосы кораллового песка. А под поверхностью моря — своеобразный естественный мелководный морской парк: разноцветные водоросли и актинии, и коралловые рыбки, стайки которых похожи на россыпи конфетти, лениво-грациозные морские черепахи, стремительные дельфины, загадочные осьминоги, яркие гигантские креветки... Атолл Мойра – сказочное место для экологического туризма, и чтобы сохранить эту красоту, требуется систематически продуманная аккуратность и осмотрительность.
Акслер (так звали лидера молодежной команды) изложил все это Несси Бушрут за три минуты полета от Юноны до одной из надводных точек атолла Мойра. Казалось бы, почему полет, если на пирс у берега Юноны выкатывали катер? Но – катер, оказался скорее самолетом сверхмалой высоты — экранопланом типа X-113 «Vampirella». Лидер команды уверенно загнал эту машину внутрь периметра, образованного несколькими пенобетонными плавучими понтонами, заякоренными около берега надводной точки, припарковал на маленьком песчаном пляже, рядом с четырьмя такими же машинами, открыл подвижную панель остекления кабины, спрыгнул на песок, и помог выбраться канадской теле-журналистке, а затем крикнул:
— Тезай! Свари кофе, а?
— Сейчас я все брошу, — послышался ворчливый женский голос, — и пойду варить кофе.
— Ну, Тезай, тебе трудно, что ли? И вообще, к маркграфу пресса приехала.
— Пресса... — проворчала обладательница ворчливого голоса, поднимаясь из старого деревянного шезлонга, установленного под солнцезащитным зонтиком около некого сооружения вроде небольшого коттеджа из кубических модулей, — Надо же, дела...
— Здравствуйте! — крикнула канадка, — Я Несси Бушрут, канал «E! Canada».
— А я Тезай Дирбакир, — ответила девчонка-тинэйджер, подходя поближе.
Она была смугла, довольно плотно сложена, и одета в сиреневые свободные шорты-бермуды, оранжевый топик и зеленую головную ленточку «бандану».
— Тезай из Турции, — пояснил Акслер, — А зеленая бандана, это карибский хиджаб.
— Ты жопа с ушами, — отреагировала Тезай, и добавила, — здравствуйте, Несси.
— Свистни Алтуну, что я привез ему герметик, краску и всю остальную херню, — сказал Акслер, вытаскивая из кабины экраноплана какие-то картонные коробки.
— Дядя Алтун уехал на Фламенко. Здесь только папа и тетя Фируз.
— Ну, свистни папе.
— ...Но я не могу раздвоиться, — добавила она, — я или варю кофе, или иду к папе.
— Лучше свари кофе, — решил молодежный лидер, — а Гюраю я сам свистну. Где он?
— Там, — Тезай махнула рукой куда-то вверх, — ждет, когда вернутся маркграф с женой.
— Ясно, — Акслер кивнул и повернулся к канадке, — пошли, познакомлю с Гюраем.
— А кто это?
— Старший менеджер по отельному хозяйству. Нормальный дядька.
