могу.
– Я не такая сильная, как ты. – Меня немного раздражало это соревнование на кубок главного страдальца. – Мне больно, и ничего с этим не поделаешь.
– Все дело в Илье, – повторил Никита свою утреннюю догадку. Было заметно, что его безмерно злит одна мысль о мужчине с поводком.
– Но моя сестра!..
– Да, ты переживаешь смерть Веты, я понимаю, но ты в лице меняешься, когда видишь Илью. А что ты о нем знаешь? Он рассказал тебе, почему так предан деду? Почему готов в конюшне навоз убирать и любую проблему на себя брать? И все это за бесплатно!
– Перестань, Никита, – попросила я. – Не надо… Я знаю достаточно.
– Я уверен, просто на сто процентов уверен, что Илья совсем не тот человек, за которого себя выдает!
Никита еле сдерживал свои эмоции. Его тон, его слова были неприятны мне настолько, насколько это возможно. Я встала из-за столика и пошла к выходу, одергивая свое красивое вечернее платье. Переночую в квартире бабушки, в городе, а завтра вернусь в поместье.
Никита догнал меня на улице:
– Неточка, прости меня… – Его глаза отчаянно молили о пощаде. – Нета, я не подумал… Это все от ревности.
Он остановил меня прямо посреди центральной гродинской улицы, где, несмотря на поздний час и начинавшийся дождик, прогуливалось, наверное, полгорода. Нас обтекали людские потоки, нас задевали локтями и плечами люди, которым мы мешали пройти, а я не знала, на что решиться.
– Прости, – снова сказал Никита, приблизившись ко мне почти вплотную. Со стороны люди могли решить, что мы – обычная парочка влюбленных, потерявшаяся во времени.
– Ладно. – Я чуть отступила от Никиты, попытавшись вложить в свою улыбку достаточно искренности. – Поедем домой.
…У двери в свою комнату я поцеловала его. Я немного не рассчитала момент, так как именно в эту минуту мимо нас проплыла Виолетта. Она вернулась домой на пять минут позже нас. Но что сделано, то сделано.
Мой поцелуй превратил доктора Джекила в мистера Хайда. Через несколько секунд Никита на руках внес меня в комнату, будто невесту, опустил на кровать и стал стаскивать одежду – свою и мою. Я пыталась отвечать ему хотя бы наполовину так же страстно, пока не почувствовала, что его напор разогрел и мою кровь.
Час спустя мы лежали обнаженные, горячие, расслабленные и – так бывает даже с нелюбимыми – почти счастливые.
20
После завтрака я поднялась в комнату деда. Перед этим я проводила на работу Никиту, словно добропорядочная жена. На прощание он поцеловал меня, но тут я слегка струсила, подумав, что, наверное, наши отношения демонстрировать еще рано.
Не успела я постучать в дедову дверь, как она распахнулась прямо перед моим носом. Из-за нее выскочила Виолетта, глянула на меня, как на нечто несущественное, и, стуча каблуками, утопала в свою норку.
– Нета? – услышала я голос деда. – Ты? Входи!
Старик Цирулик сиял как начищенный пятак. Он даже потирал руки, радуясь чему-то. Это немного пугало.
– Ну, так что скажешь? – спросил он, хотя это я пришла за его ответом.
– Скажу, что мне надо знать, кто убил Костю.
Мое упрямство должно было вернуть его на землю. Но не тут-то было.
– Хорошо, – решительно сказал дед. – Но где таблетки?
– Я их заказала. Нужно время, чтобы привезти их. Завтра будут у вас. Но мне нужно имя.
Дед усмехнулся:
– Ты готова? Это будет сюрприз!
– Всегда готов! – ответила я, пытаясь приободрить себя шуткой.
– Костю и твою сестру застрелил Никита.
Дед буквально вонзил в меня свой взгляд. Не знаю, его глаза или воспоминания о ночи, проведенной в руках внука этого старика, заставили меня судорожно вздохнуть и поискать место, чтобы присесть.
– Права была Виолетка, – сказал Цирулик. – Не люблю ее, стерва эта девка, но шпион она ловкий.
– Почему Никита? – Кажется, мой вопрос прозвучал очень глупо, и я поправилась: – Потому что я с ним ночью была?
– Нет, не поэтому, хотя здорово получилось, правда? – веселился дед. – Думаю, дело так было: братья из-за чего-то поссорились, а Никита у нас бешеный. Я вот знаю такую вещь: за пару недель до своей смерти Костенька принес папку с документами, с помощью которых этот умник Никита пытался доказать мне, что я вот-вот стану банкротом. Полная чушь! Никитка раздобыл у нашего бухгалтера очень важные бумажки, но он не знал, что все бумажки – показуха для налоговой службы. Настоящие отчеты бухгалтер на видных местах не держал. Я рассказал об этом Косте, а он мог передать мои слова брату. Никитка и вскипел!
– А пистолет у него откуда?
– Оружие можно купить, – резонно заявил дед. – И еще я думаю, что, застрелив Костю, Никитка отдал пистолет своей матери, признавшись ей в том, что натворил. Эльвира была чувствительная женщина, ей жить с таким грузом на душе было слишком тяжело. Она поэтому и застрелилась. Наверное, она подумала, что когда милиция найдет пистолет, то они тут же и узнают, что из этого же пистолета убили Костю. И в итоге все решат, что это Эльвира убила сына.
Кажется, дед снова был прав!
– Боже, предсмертная записка!
– Какая записка?
– Никита нашел предсмертную записку, в которой Эльвира признавалась, что убила Костю… Значит, это подтверждает, что Никита и есть убийца?
– Так была предсмертная записка, а ты только теперь мне об этом говоришь! – Дед покачал головой. – Конечно, Эльвира написала ее, чтобы прикрыть сына.
Дед еще немного попыхтел, возмущенный моей халатностью, из-за которой он не знал какую-то подробность из происходящих в семье событий. Он хотел контролировать буквально все.
Я вышла из комнаты деда в растерзанном состоянии. Мне слабо верилось, что Никита мог застрелить мою сестру, а потом заниматься любовью со мной, видя перед собой точную копию убитой им девушки. В этом было что-то садистское, безжалостное.
Но он мог убить Костю, он мог убить и Вету. Как говорят в детективах, у него был мотив. Но была ли возможность? И где он взял пистолет?
Для начала мне надо было максимально точно узнать время смерти Веты. Из опрометчивости я не уточнила эту деталь, когда общалась с судмедэкспертом. Но я помнила, как зовут следователя по делу моей сестры, и у меня был номер его телефона. И я его набрала:
– Павел Петрович, здравствуйте! Это Анна Нечаева.
– Да, Ань, здрасте.
Я так и представила себе этого человека – худощавого, с рыжеватыми короткими волосами, белесыми ресницами и веснушками на носу, который он забавно морщил, если что-то его удивляло, смешило, и еще в ряде случаев, которые мне некогда было сейчас вспоминать.
– Павел Петрович, вы не могли бы уточнить время смерти Светланы? Мне очень надо.
– Мог бы, конечно. Но зачем?
– Пожалуйста, можно я не буду это рассказывать? Кажется, я…
Но интуиция у этого человека была неплохо развита.
– Аня, пожалуйста, ни во что не лезьте! Это все взрослые игры, вам не стоит…
– Скажите время, очень-очень прошу вас… Вам надо в дело заглянуть? Я подожду.
