— Ты попросила Акери выдернуть меня с охоты только за тем, чтобы о жизни поговорить? — саркастически поинтересовался он, опираясь спиной на ближайшую ель. Интересно, как он потом будет смолу с черной рубашки отстирывать? Вручную? Заставит кого-нибудь? Или просто купит новую вещичку?
Что за глупости в голову лезут, бездна…
— В общем-то, да, — честно созналась я, виновато улыбаясь. — Ну, и еще приветы передать.
— От кого? — неласково спросил Ириано. Желтые глаза слегка светились в полумраке, как у дикого зверя.
— От Айне.
Я запнулась, прежде чем солгать.
— Правда, что ли? — голос кланника просто сочился ядом. — Она просто взяла и привет передала, даже не зная, что мы с тобой пересечемся в Крыле Льда?
— Ну, не совсем так, — как ни странно, я почувствовала себя уверенней. Ириано язвил, но как-то натужно, сильно перегибая палку. Не нужно быть телепатом, чтобы понимать — он чувствует совсем не то, что демонстрирует. — Ничего она не передавала, конечно. И не передаст. Не такой у нее характер. Знаешь, даже в школе Айне никогда первой не звонила — всегда ждала, когда кто-то другой инициативу проявит. Иногда потому, что знала — этот человек с ней обязательно свяжется сам. Но чаще просто не хотела навязываться.
— А мне-то что за дело до этого? — Ириано отвернулся и царапнул древесный ствол ногтем. На темной коре осталась желтоватая полоска.
— Да так, ничего, — я размяла в пальцах еловую иголочку, пачкая кожу зеленым, остро пахнущим соком. — Собираешься навещать Пепельный клан?
— Зачем? — откликнулся Ириано и добавил, словно оправдываясь: — Сейчас не до этого, и вообще, я Акери многим обязан — думаю, останусь пока в Крыле Льда. Война еще не скоро кончится, князей у нас немного, это не Северный клан, а Тантаэ еще и магов с ведарси заарканил — все на него работают.
Я не смогла удержать улыбку, хотя подозревала, что Ириано это любезности не добавит.
— Ну, никто не предлагал тебе переехать в Пепельный клан. Речь шла о том, чтобы отца навестить… Айне, кстати, тоже сейчас там находится. В последнее время частенько она в передряги попадает, — искренне посетовала я. — Рискует почем зря. Недавно выставила себя, как приманку — и клюнула одна из боевых групп с Древним в комплекте. Айне справилась, но отлеживалась потом долго… Ну, ладно, — оборвала я свои излияния. — Действительно, вряд ли это тебе интересно. Прости, что отвлекла от охоты… Или чем ты там занимался. Пойду я, пожалуй. Работа не ждет, — и поднялась на ноги.
Я неторопливо отряхнула штаны, очистила от хвоинок шубу, потянулась — и только потом неторопливо направилась по тропинке обратно к арке, каждую секунду ожидая оклика, но зная почти наверняка, что вряд ли дождусь.
И ошиблась.
— Присмотрю я за ней. Выберусь через пару дней, только дела здесь закончу, — произнес Ириано негромко, но с четким расчетом, что я обязательно услышу. — Все пророчицы одинаковые, лезут на рожон, а ты потом разгребай последствия… — донеслось невнятное и напоказ сердитое.
У меня на губах появилась улыбка. Может, я и не привыкну никогда к шакарским манерам, но хотя бы бесцеремонное копание в чужой голове научусь обращать на пользу.
И, кажется, Ириано нужен был только повод, чтобы сорваться с места…
Хорошая новость — для Айне.
Отступление первое. Искушение Корделиты
Иногда Корделии казалось, что ее князь рожден для того, чтобы искушать. Его манера говорить, опуская ресницы, показывать беззащитное горло… И, конечно, мысленный голос.
О, да, голос…
Бархатный, глубокий, с вкрадчивыми нотками. Ненавязчивый, уютный, родной. Такой, что легко принять его за эхо своих собственных размышлений.
Как сейчас.
«Ты боишься потерять его, Корделита. Признайся хотя бы себе».
Максимилиан, казалось бы, совершенно не обращает внимания на свою кланницу. Он сверлит мрачным взглядом Акери, который напоказ заигрывает с простодушной, наивной и такой юной еще Найтой. Но княгиня знает, что никто другой никогда не обращается к ней так — «Корделита». Она сама запрещает, чтобы не осквернить это тайное имя, не истрепать его о повседневность и оставить чистым.
Только для двоих — для Корделии и Максимилиана, ее спасителя и господина на веки вечные.
«О ком ты говоришь?»
Княгиня отвечает нарочито небрежно.
Ксиль не выдерживает и фыркает, бросая на нее быстрый взгляд из-под ресниц.
«Разумеется, о Шинтаре, Корделита. О твоем маленьком трофее».
«Он просто миленький. И все», — откликается она слишком поспешно, чтобы это сошло за искренность.
Ксиль улыбается. Едва заметно, так, что не различить клыков.
«Поспорим?»
Искушение. Одно короткое слово-предложение — и все уже пропитано этим чувством, соблазном присвоить себе Шинтара навсегда. И таким образом — вручить себя ему. Но Корделия не привыкла сдаваться просто так.
«Вот еще!» — возмущается княгиня, а Максимилиан кивает, словно принимает ее ответ за согласие.
Да так оно и есть, на самом-то деле. Корделия с удовольствием подхватит любую игру своего повелителя. Даже если ставкой станет Шинтар. Наглый, любопытный, бессердечный… и уязвимый аллиец. Совершенно чужой. Ненужный, что бы там ни говорил князь.
Максимилиан мрачнеет, и вовсе не поведение Найты тому виной, хотя девочка и сумела преподнести всем сюрприз. Корделия смеется и аплодирует маленькой равейне, но в груди сворачивается черной змеей недоброе предчувствие.
Весь оставшийся вечер княгиня любуется на Шинтара. Он исключительно хорош — улыбающийся, с блестящими глазами, раскрасневшийся после подогретого на жаровне вина со специями. Золотистая коса растрепалась, на шее заполошно бьется жилка — хочется подойти и прижать ее губами, ловя участившийся пульс. Шинтар не использует духов, как делают большинство людей. Но в горячую воду для купания он всегда добавляет несколько капель эфирного масла, и поэтому кожа его источает слабый аромат ванили. Слишком сладкий для мужчины.
Но Шинтару, конечно, все равно. Он редко оглядывается на чужое мнение в таких мелочах. Просто делает то, что ему нравится.
Корделию это восхищает.
А еще она думает, что Шинтар неплохо бы смотрелся перед камином, на темно-рыжих мехах вроде тех, в которых он красовался сегодня. В принципе, и льняные простыни гостевого дома — тоже неплохой вариант… Но у непредсказуемого эм-Шивара другие планы, и Корделия в них не входит — хоть на мехах, хоть на простынях. Он с насмешкой желает ей приятных сновидений и задергивает занавесь на входе.
Максимилиан, не прекращая объяснять Найте и Дэриэллу, как из спальни пройти вниз, в купальню, удостаивает Корделию небрежного взгляда и приказа:
«Жди. Только незаметно, в тени».
И княгиня не может ослушаться. Даже не потому, что Ксиль — старейшина, боги, нет. Просто он — Ксиль. И этим все сказано.
