Уимборн кивнул:
— Согласуясь с ее распоряжениями, я составил завещание, оставляющее все имущество мисс Верити Скотт, и она подписала его. Затем, несколько недель спустя, я получил от нее письмо, где она говорила, чтобы я вернул прежнее завещание, потому что мисс Скотт умерла.
— Что?
— Именно так, милорд, — вмешался Ковелл. — Вот почему я привел мистера Уимборна сюда.
Уимборн продолжил:
— Она сообщила мне, что лорд Фарингдон письменно известил ее о смерти мисс Скотт. Он сказал… э-э… намекнул, что молодая леди была очень расстроена смертью отца и что она, ну… что она…
— Покончила с собой. — Макс чувствовал себя больным. Его собственная жестокость была лишь последней в длинной цепи предательств.
Уимборн кивнул:
— Поэтому я подготовил еще одно завещание и…
— Вы бы лучше сказали леди Хилсден, что у нее по-прежнему есть внучка, — предложил Макс.
Уимборн нахмурился:
— Вы подошли к сути вопроса, милорд. Леди Хилсден только что умерла. Мы улаживали дела с наследством и завещанием, когда я увидел в газетах уведомление о вашем браке.
— Я прошу прощения, Уимборн, — тихо произнес Макс. — Я не хотел вас обидеть. Как бы вы предложили мне действовать? Можно ли оспорить завещание?
— Ваша светлость нуждается в деньгах?
Макс рассмеялся:
— Нет, мистер Уимборн, не нуждаюсь. Но, как и вы, я отнюдь не расположен позволить лорду Фарингдону воспользоваться плодами своего обмана.
Прерывающийся голос Верити прозвучал в его душе:
Мог ли он, по крайней мере, обеспечить ей ее наследство? Устроить так, чтобы у нее было что-то свое, чтобы оно полностью принадлежало ей, и только ей? Независимо от его богатства?
— Как можно оспорить завещание, мистер Уимборн?
Уимборн покачал головой:
— Нет, только не это! Последнее, что вашей светлости стоит делать, — это привлекать внимание к завещанию. Мы должны действовать хитрее, милорд. Как я знаю от мистера Ковелла, ваша светлость является военным? Тут требуется некоторая стратегия. Да, именно стратегия. И вероятно, готовность пойти на компромисс.
— В таком случае продолжайте. В чем состоит ваша стратегия?
— Вашей светлости что-нибудь известно о суде лорда-канцлера?
Макс нахмурился:
— Не так много. Кроме того, что он дает занятие юристам.
Мистер Уимборн улыбнулся почти цинично:
— И богачам, милорд. Видите ли, когда возбуждается дело об оспаривании завещания, имущество замораживается. Оно не может быть затронуто, кроме как для покрытия расходов на ведение дела. Иногда в течение многих лет.
— Лет? — подозрительно спросил Макс.
— Многих лет, милорд. Даже десятилетий. Представьте, у нас есть случай, когда дело ведется с 1798 года. И я осмелюсь предположить, что ваши дети не доживут до того момента, когда дело Дженнигсов будет урегулировано.
— Как велико состояние леди Хилсден?
Уимборн пожал плечами:
— Оно значительно, но недостаточно, чтобы на него жить. Около двадцати пяти тысяч фунтов.
Макс выругался.
— Тогда это бессмысленно. Если я оспорю завещание, все ее имущество может быть потрачено на оплату юридических услуг!
— Именно так. И Фарингдон это тоже знает. Даже если вам не нужны деньги, ему-то они нужны.
Макс раскрыл рот, преклоняясь перед умом юриста.
— Тогда мы… если назвать это «угрозой», это будет правильно?
Уимборн кивнул:
— Совершенно верно, милорд. Вы угрожаете подать иск в канцлерский суд, если Фарингдон не соглашается договориться. Скажем… десять тысяч фунтов ему? Тогда остаются пятнадцать для мисс Скотт — я имею в виду леди Блейкхерст. И конечно, ювелирные изделия. Вы должны настаивать на том, что леди Блейкхерст имеет первоочередное право выбрать ювелирные изделия, так как они первоначально предназначались ей все без остатка.
Макс медленно поднялся на ноги. Он перегнулся через стол и протянул руку:
— Мистер Уимборн, знакомство с вами — честь для меня.
Уимборн пожал протянутую руку и поклонился:
— Благодарю вас, милорд. Я просто точно знаю, как и куда именно нужно надавить.
Макс не менее точно знал, как он хотел надавить на всю семью Фарингдон. Его кулаки сжались. Прямо сейчас он с удовольствием задушил бы их завязками от собственного кошелька. А после этого он задушил бы себя.
Когда Макс представил мистера Уимборна и объяснил его присутствие, Ричард выслушал его в недоумении.
— Эта крыса Фарингдон обманул ее? Черт возьми, Макс! Ты не можешь позволить ему остаться безнаказанным!
Макс ответил ему яростным взглядом.
— Несмотря на все, что я натворил, у меня действительно еще осталось достаточно здравого смысла, Рикки. Конечно, я не собираюсь спускать ему все это с рук! — Тут он понизил голос и задал вопрос, который терзал его: — Где… где Верити?
Они собирались идти на обед, Макс настоял, чтобы оба юриста пообедали с ними и остались на ночь.
— В ее покоях, — ответил Ричард. — Я поймал ее на полпути к лесу. С ней Хенни. Ты собираешься рассказать ей обо всем?
Пораженный, Макс задумался. Ему не приходило в голову не говорить ей, но, может быть… может быть, лучше сохранить это в тайне. Хотя бы до тех пор, пока они не выяснят, как именно отреагируют Фарингдоны.
Наконец он покачал головой:
— Нет еще. Я… Я не хочу, чтобы она еще больше расстроилась.
Он встретился с недоуменным взглядом Ричарда.
— Скажи мне, брат, что ты собираешься делать с этими деньгами? Ты ведь не особо в них нуждаешься. Это просто месть?
— Нет. Мне они не нужны, — согласился Макс. — Я отдам их Верити. В полную собственность. Что бы ни произошло.
Осторожный стук в дверь заставил Верити выйти из забытья, вернуться в реальный мир, который она не хотела видеть.
— Войдите. — Она повернулась и посмотрела на дверь, ведущую в гостиную. Та по-прежнему была закрыта.
Тихий голос позади нее произнес:
— Я принес завтрак.
Потрясенная, она вскинулась на постели, прижимая к себе простыню.
— С каких это пор граф приносит завтрак своей… жене?
— С тех пор, как он повел себя словно животное и расстроил ее, поэтому она ничего не съела на ужин.
