– Что ты сказал? – проговорил он тихо.
– Кретины! – повторил кригер. Голос его окреп. – Бойцы-миротворцы!.. Вы даже не представляете, что своим штурмом подписали смертный приговор нескольким десяткам миллионов человек! Бежать надо, кричать надо на всех углах: может, кто успеет спастись…
Карне посмотрел на Гиборьяна. Тот снова был спокоен.
– Глупый! – ласково сказал Гиборьян. – Это вы, кригеры – кретины. Не считайте себя умнее других! Ничего из вашего Ультиматума не вышло и не выйдет. Все критические районы прикрыты. К реакторам мышь не проскочит. Так что ваша ставка на Д-излучатели бита!
Седой опять рассмеялся, с трудом, хрипло.
– Мышь, может быть, и не проскочит… Только Ультиматум не на мышах держится. И не на каких-то там Д-излучателях!
Гиборьян застыл. Потом странно оглянулся, будто кого-то искал, и подскочил к раненому.
– Врешь! – прошипел он, расстегивая кобуру и вытаскивая пистолет. – Врешь!.. А ну, выкладывай! – Он ткнул седого стволом в бок. – Иначе пристрелю, как бешеного пса!
Седой поморщился от боли.
– Стреляй! Мне все равно! – Глаза его начали закатываться. – Стреляй, убийца! – Он обмяк.
Гиборьян повернулся к врачу.
– Укол!!!
– Момент! – Врач схватил шприц.
– Нет! Другой укол!
Врач растерянно захлопал ресницами.
–
– Нельзя, шеф! Он же не выдержит!
Пистолет повернулся в сторону врача. Тот с испугом посмотрел на оружие. Гиборьян медленно, нехотя, опустил руку, засунул пистолет в кобуру.
– Милый! – ласково сказал он. – Ты пойми – надо!
– Нет-нет! Я не могу! Это же убийство!
– Милый! – повторил Гиборьян. – Теперь не время для сопливого гуманизма. Ты же слышал – миллионы жизней под угрозой. Господь простит нас…
Карне вдруг фыркнул, но на него никто не обратил внимания. К врачу подошел Десницкий.
– Иржи! – Он положил врачу руку на плечо, потряс. – Иржи! Командир прав: теперь не время!..
Врач смотрел то на него, то на Гиборьяна.
– В конце концов, давай, сам сделаю, – сказал Гиборьян. – Если ты боишься, Иржи…
– Нет, – прошептал Иржи. – Я врач, и это моя ответственность.
Он открыл чемоданчик, достал из него пластиковую ампулу, свернул колпачок и, вонзив открывшуюся иглу в левую руку седого, сдавил ампулу двумя пальцами.
– Делайте, что хотите! – Он отошел в сторону и сел прямо на пол, ни на кого не глядя.
Седой шевельнулся, открыл глаза. Гиборьян подошел к нему, наклонился. Достал из кармана диктофон, включил.
– Узнаешь меня, Сковородников?
Седой слабо улыбнулся.
– Я тебя давно узнал, Гиборьян!
– Не думал я, что это ты тут окажешься. Бывший юндовец и – на тебе! – кригер…
– Вы много о чем не думали! Да и я вместе с вами.
– Например?..
– Например, о том, что другие – тоже люди.
– Не дави на слезу, Сковородников. Лучше рассказывай, чем вы здесь занимались.
– Мы многим тут занимались!.. У тебя времени не хватит все выслушивать.
– Говори главное!
– А главное в том, что вы глупцы. Я тебе это уже сказал.
Гиборьян обернулся к врачу.
– Еще укол!
Врач повиновался. Молча подошел, молча раскрыл чемоданчик. И только пальцы слегка дрожали, когда сворачивал колпачок. Седой сопротивления не оказывал. Он только дернулся, когда игла вошла в руку. Глаза его затуманились.
– Выйдите все, – сказал тихо Гиборьян. И вдруг заорал: – Вон!!! В коридор!
Десницкого и врача словно ветром сдуло. Гиборьян повернулся к Карне.
– А ты чего?..
Карне пристально смотрел на Гиборьяна.
– Ладно! – сказал тот. – Можешь остаться. Только не пожалей потом…
– Спасибо! – Карне усмехнулся.
Гиборьян снова наклонился к седому.
– В чем суть Ультиматума? – спросил он стальным голосом.
– В разрушении реакторов на АЭС, – ответил седой.
– С помощью Д-излучателей?
– Нет. Д-излучателей не существует. Это была дезинформация.
– Каким же образом будет осуществлен Ультиматум?
– С помощью баллистических ракет.
– Каких… каких ракет? – Голос Гиборьяна внезапно сел.
– Баллистических, шахтного базирования.
– Но ведь они были уничтожены еще во время Договора.
– Не все.
– Вот это номер! – сказал Карне потрясенно. – Что же теперь будет?
Гиборьян даже не обернулся в его сторону. Он был серьезен и целеустремлен. Как вожак волчьей стаи, загоняющей оленя.
– Где находится старт?
– Не знаю, – сказал седой.
– Кто знает?
– Никто. Все разработчики программы были ликвидированы. Прикрытие тоже. В таком деле рисковать нельзя.
– Как же удалось сохранить боеголовки? Ведь меры контроля исключали такую возможность!
– У ракет нет атомных боеголовок. В противном случае проще было бы стрелять прямо по городам. Но мы не собирались нарушать Договора о запрещении ядерного оружия.
– Так на что же вы тогда надеялись? Ни один реактор обычной взрывчаткой не возьмешь.
– Ракеты вооружены не обычной взрывчаткой. Действие боеголовок приводит к детонации содержимого реактора.
– Откуда они у вас?
– Перед заключением Договора существовала программа по их разработке. Программу удалось скрыть от контроля, результаты ее тоже.
– Как осуществляется связь со стартом?
– Через засекреченный спутник. Его существование тоже было скрыто.
– Как подается сигнал на реализацию Ультиматума?
– Никак. Отсутствие сигнала – это и есть сигнал.
– Что-что?
– А то! – Седой вдруг рассмеялся. Все выглядело так, словно он разговаривал с Гиборьяном по своей воле, безо всякого воздействия на психику. – А то! – повторил он. – Система была очень проста. Мы ежесуточно передаем кодированный сигнал на спутник, спутник транслирует его на старт. День, когда он не получит сигнала, станет днем реализации Ультиматума.
– Кто командует стартом?
