Самарэн ойкнул: 'Мама!' и закрыл глаза, выронив нож. Элькасиру тоже стало не по себе. Заклинание вылетело из головы, а огонёк всё ещё слабо трепыхался в ладонях.
У оборотня было зловонное дыхание; на морде запеклась кровь.
Усмехнувшись, он поднял лапу, легко, одним ударом, повалил жертву на землю, но вцепиться зубами не успел - между ним и до смерти перепуганным мальчиком вклинилась искорка.
Оборотень замотал головой, пытаясь отогнать назойливую крохотную фигурку со светящимися крылышками, но безуспешно. Фея тут же сменила обличие, превратившись в медведя. Когти у него были значительнее, нежели у оборотня, да и сам он, поднявшись на задние лапы, оказался выше.
- Пошёл прочь, волосатая шкура, не смей трогать детей! - Ланит в образе медведя смело наступала на пятившегося оборотня. Она не боялась, что он покалечит её, - как можно причинить вред мнимой оболочке? - Ты из ума выжил, это сыновья Лэрзена. Он тебе голову открутит, тебе и твоим дружкам.
- С чего ты взяла, что эти сопляки - его дети?
Оборотень обошёл кругом и принюхался:
- Запах незнакомый.
- А ты что, хотел, чтобы Лэрзеном пахло? - откровенно надсмехалась фея, обретя свой истинный облик.
Даже присутствие детей не заставило её изменить привычкам - на ней было платье, которое практически ничего не скрывало, тонкое прозрачное, с мягкими волнами драпировок.
Пришедшие в себя мальчики, не скрывая восхищения, любовались ей. Но если Самарэн сравнивал её с мамой, оперируя категориями 'красивая', 'волосы' и 'рост', то Элькасир посматривал и на другое. Разумеется, пока безо всякого откровенного подтекста, но с нескрываемым интересом. Ему было любопытно: никогда ещё он не видел такой раздетой (практически раздетой) женщины, а ему, как пытливому мальчику, хотелось знать, как же они, женщины, устроены.
Вспомнилась девочка из деревни, ради которой он и собирался в лес, вспомнилась - и померкла. По сравнению с Ланит она была уродиной.
Фея улыбнулась - ей льстило внимание, хоть маленьких, но и мужчин. Когда придёт время, она намеревалась опередить Анже, свою вечную соперницу, и приобщить их к миру чувственных удовольствий.
- Вот, полюбуйся, дорогуша.
Ланит ласково провела ладонью по щеке обомлевшего Элькасира и легко сняла с него медальон. Грациозно ступая по земле босыми ногами, она приблизилась к оборотню и покачала вещицей перед его носом. Тот недовольно что-то проворчал, но сдаваться не собирался:
- Да, тут магия, тёмная магия, но это ничего не значит. Они могли украсть его.
- Вот ещё, мы не воры! - была задета гордость, и Элькасир не смог смолчать. - Смотри!
Он закатал рукав и продемонстрировал тёмный знак. Рядом с Ланит страх отступил, и Элькасир чувствовал себя намного увереннее. Она, несомненно, пользовалась уважением оборотней, иначе бы они давно напали, растерзали их. Но кто эта женщина, мальчик не знал, предполагал, что тоже колдунья.
Оборотень презрительно фыркнул:
- Заткнись, малявка, не у себя дома, чтобы пасть открывать. Ещё не решили, может, пообедаем.
- Обойдётесь, мохнатики! - лучезарно улыбнулась Ланит и обняла обоих мальчишек. От неё пахло цветами. - Они со мной, под моей защитой. И будьте уверены, дружочки, я всё Лэрзену расскажу и с удовольствием полюбуюсь, как он вас наголо побреет. Не буду скрывать: не люблю я вашу пёсью породу. Бегите отсюда, а то добычу провороните.
Оборотни неохотно ушли, а фея, взяв детей за руки, повела их прочь из чащи, к любимым ей полянкам с мягкой высокой травой. По дороге она успела выбранить их за пренебрежение элементарными правилами безопасности.
- А они не вернуться? - Самарэн опасливо косился по сторонам.
- Нет, милый, они скушают кого-то другого. Кстати, как тебя зовут? Ты такой же очаровательный кареглазик, как папочка, будешь таким же красавчиком.
- А вы хорошо знаете отца? - вклинился в разговор Элькасир, по праву старшинства вызвавшийся общаться со спасительницей.
Он непроизвольно одёрнул одежду, с досадой отметив, что в паре мест порвал её, пробираясь через кустарник. Почему-то перед этой обворожительной женщиной хотелось выглядеть, как можно лучше, хотелось ей понравиться, заслужить похвалу. Пусть ему тоже скажут, что он красивый, он ведь даже больше, чем Рэн, похож на отца.
- Знаю, ой, как хорошо знаю. Лучше, чем твоя мама.
Ланит рассмеялась и облизнула губы.
- Ну, и как же вас зовут, мальчики? Лэрзен говорил, что у него трое детишек, но вот кто из вас кто?
Элькасир представился, назвал брата, резонно поинтересовавшись, как ему называть собеседницу.
- Ланит, дорогие. Я фея. Думаю, мы подружимся. И не только.
Она шаловливо коснулась пальчиком лица обомлевшего Элькасира и провела по своим губам. Мальчик заворожено следил за ней взглядом. Он впервые видел фею и был настолько очарован, что с радостью подарил ей самое главное своё сокровище - нож.
- Сколько тебе? Вижу, старшенький, уже колдуешь.
- Восемь. А Рэн ещё маленький, ему только пять с небольшим.
Ланит мягко улыбнулась и потрепала по голове сонного Самарэна.
- Вижу, вы устали, хотите спать. Сейчас я вас уложу. Есть хотите?
Вот чего-чего, а есть мальчикам не хотелось.
Фея привела их в своё 'гнёздышко' - так она называла домик на ветвях деревьев. Забраться туда, под зелёные кроны, для неё не составляло труда, а вот детям пришлось сбросить верёвочную лестницу.
Самарэн настолько устал, что сам подняться не сумел, его на руках перенесла Ланит, вполголоса напевая одну из песенок фей, как и многие другие, действовавшие на людей лучше снотворного, усыпляя и подчиняя. Элькасир же залез сам, без посторонней помощи - как истинный мальчишка, он дружил с деревьями, заборами и крышами. Ну, заодно, и верёвочными лестницами.
Ланит уложила их на свою усыпанную цветами постель и, поцеловав на ночь, скрестив ноги, присела рядом, прислушиваясь к ночным звукам. Её голос напевал всю ту же мелодию.
Смежив веки, дети забылись глубоким сном.
Убедившись, что им ничего не грозит - никто из лесных обитателей не покуситься на домик
