что-то магическое? - просто поблагодарила и поинтересовалась, откуда деньги. Ответ меня поразил: 'Заработал'.
Как оказалось, я не зря занервничала, опасаясь, что сын незаконно занимался магией. Едва мы свернули с бульвара на одну из улочек, как столкнулась с небольшой группой разгневанных женщин.
- Вот они, тёмные выродки! - их предводительница, по возрасту годившаяся мне в матери, вытянула костлявый палец и указала на сыновей.
Она подняла камень и замахнулась.
Заслонив собой Сира, я с вызовом спросила:
- Что вам от нас нужно? Если они набедокурили, я извинюсь, если нужно, заплачу…
- Тьхерина подстилка, сучка тёмная!
Камень со свистом пролетел возле моего уха, я едва успела увернуться.
Кларетта с визгом отпрянула за угол, увлекая за собой сына. Я её понимаю: жизнь ребёнка и своя жизнь дороже. Я же оказалась под обстрелом ругательств, плевков, комьев земли и мелких камней. И спрятаться было негде: женщины загнали нас в ловушку, прижали к стене.
Сыновья разозлились и полны были решимости защитить меня. Сир окружил нас защитным щитом, а Рэн обрушил на предводительницу злобных женщин простейшее атакующее заклинание. Она тут же завыла, согнувшись от боли, и дурным голосом позвала стражу.
Вокруг собралась толпа зевак. И все они сочувствовали нападавшим.
Вот от остальных отделилась пара мужчин, засучили рукава…
Мне стало страшно. Слова Лэрзена о нелюбви к тёмным впервые обрели пугающую реальность.
Что же сделал Сир, за что они так на нас ополчились?
Быстро глянула на сына: держит щит из последних сил. Он же ребёнок, он не сможет дать им отпор. А Рэн ещё младше…
Мужчин отшвырнуло к стене, впечатало так, что мне показалось, будто хрустнули кости.
- Проклинаю до седьмого колена, - услышала я гневный голос мужа. - А ты, тварь поганая, подавишься своими словами.
Женщина, пострадавшая от рук Рэна, беззвучно открыла рот, поняла, что не может вымолвить ни слова, испуганно схватилась за горло. Ещё миг - и она падает на колени.
Камни и комья земли вернулись к тем, кто их бросал, обратив толпу в бегство.
Почувствовав приятное тепло, окружившее нас с детьми, я шепнула сыновьям, что их помощь больше не требуется. И не забыла поблагодарить.
'Пустяки', - на правах старшего, ответил Элькасир, утирая пот со лба. Тяжело ему пришлось, полностью выложился. Да, я не маг, но кое-что в балансе энергии понимаю.
Отыскала глазами мужа: он стоял в начале улицы, скрестив руки на груди. Убедившись, что мне ничего не угрожает, подошёл к окаменевшей женщине:
- Прошения проси. Может, так и быть, сниму проклятие с твоих родных. Не извинишься - не будет внуков. И сын умрёт в нищете. А ты его переживёшь.
- Не надо, Лэрзен, отпусти её. С нами всё хорошо…
- Людей нужно ставить на место, - отрезал муж. - А с тобой, Сир, я потом поговорю. За то, что защищал мать, хвалю, а за своё необдуманное поведение получишь. Потому как ты не маг, что бы ни думал.
- Я всего лишь сделал то, что умею, - отрезал сын. - Если кому-то от этого плохо, то виноваты люди, а не я. Это их желания.
Лэрзен пожал плечами. Очевидно, согласился, приблизился к лайонгке и снял с неё чары. Та сразу сжалась, простёрла к нему руки, беззвучно о чём-то моля.
- Что ж, останешься немой. Заслужила.
Видя, что Лэрзен собирается уйти, женщина ухватила его за ногу, вновь привлекая внимание к себе. Она активно жестикулировала, видимо, пыталась что-то объяснить. Её старания увенчались успехом: к ней вернулся голос. Растеряв весь свой пыл, лайонгка осторожно, то и дело оглядываясь на Лэрзена, подошла ко мне, извинилась и даже поцеловала мне руку.
- Если жена простит - сниму проклятие.
Я сказала, что прощаю: не желаю наживать врагов.
- Это удачно я вам навстречу пошёл. Разбаловала детей. Вот зачем отпустила их одних? Сама знаешь, что в их возрасте мальчишки вытворяют.
- А ты не учи их магии, а если учишь, то объясняй, где и как можно её применять, - парировала я.
Муж усмехнулся, взял под руку, и мы вместе направились к моему дому.
Вспомнив о Кларетте, я остановилась, окликнула её, в прочем, предполагая, что она сбежала. Ошиблась - испуганное лицо подруги показалось из-за угла. Подойти не решилась, поманила меня к себе и, не скрывая ужаса, шёпотом спросила: 'Он что, тёмный?!'.
Что-то мне подсказывает, что общаться мы больше не будем.
- Да, - сказала и жду реакции.
И она последовала незамедлительно.
- Одана, ты же… Он же людей режет!
- Чушь! - фыркнул муж. - И не надо мне бешенство приписывать. Не бойтесь, общение со мной незаразно, струпья не появятся, рога не вырастут.
- Я и не думала, - пискнула Кларетта, - просто Одана…
- Дан, сходи с ней в храм Светоносного: пусть убедиться, что ты у меня беленькая и пушистая. Ещё вопросы, замечания будут?
- Да, - неожиданно громко заявила подруга, - но к Одане. И не при вас, сеньор Азарх. Простите, я не поздоровалась…
- Прощаю. Надеюсь на ваше благоразумие, - Лэрзен смерил Кларетту внимательным взглядом. - Уже завтра Одана будет в вашем полном распоряжении. Дана, пойдём, она от тебя не сбежит, во всяком случае, сейчас настроена поговорить.
Подруга вздрогнула, но промолчала. Видимо, у неё впервые читают мысли. К слову, со мной Лэрзен такого давно не проделывал, разве что когда я явно чего-то не договаривала. Изобразила улыбку, пробормотала, что рада была видеть моего мужа. Он благостно поощрил её попытку вежливым ответом.
Тепло распрощавшись с Клареттой, договорившись о встрече и обещав чистосердечно рассказать обо всей подноготной моего брака, я бросилась догонять супруга, что-то вполголоса втолковывавшего сыновьям.
Мой скромный дом оказался слишком мал для нашей шумной компании. Без мужа мы все спали в спальне, но теперь я столкнулась с проблемой, где же всех разместить. Решила, что мальчиков уложу внизу: одного в кладовой, другого на кухне, а Орфу - с нами. Расскажу ей сказку на ночь, успокою после увиденного сегодня.
- Ты меня сегодня побалуешь? - руки мужа обняли меня, отвлекая от готовки. Вот ведь дурак - могла же нечаянно ножом порезать!
- Лэрзен, зачем тебе я? Ты же едешь в Эдин, где полно красивых женщин. И они с радостью…
- Провокаторша, ты прекрасно знаешь, что мне придётся голодать, - Лэрзен на глазах у детей поглаживал меня.
- Лэрзен, тут дети!
- А мальчишкам полезно посмотреть. Нет, не на то, что ты подумала, - рассмеялся муж, отпустил меня и потянулся за яблоком. - Но Сира пора учить целоваться.
- В двенадцать лет?! Боюсь подумать, чему ты станешь его учить в шестнадцать.
Лэрзен рассмеялся, вынул из моих рук нож и поцеловал.
Словом, этой ночью детям в нашей спальне было делать нечего. Надеюсь, они ничего не слышали. И не видели, потому как я позволила себе воплотить в жизнь кое-что из маминых рассказов. Сгорела бы со стыда, если бы, к примеру, Орфа спросила с утра, зачем я… Но обошлось.
Накормила домашних завтраком, выяснила у мужа, вальяжно развалившегося на стуле, когда он планирует вернуться, проводила его и детей. Оделась, привела себя в порядок и, чтобы скоротать время до встречи с Клареттой, решила пройтись по магазинам. Денег Лэрзен оставил много, могу себя побаловать. И
