Вопреки предположениям, Тьёрн не спешил — видимо, понял, что мне нравятся поцелуи.
Потом он наклонился и, встав на колени, расшнуровал мои полусапожки. Провёл рукой от кончиков пальцев одной из ног до колена и отпустил.
— Скажи только: тебе противно?
Я покачала головой. Я испытывала несколько иные чувства: растерянность, ощущение какой-то неправильности и одновременно внутреннее тепло. Даже не знаю, с чем оно было связано: с магом ли или с его обращением со мной.
Ободрённый, Тьёрн расстегнул моё платье и продолжил ласкать и целовать уже то, что оно скрывало. Потом на миг отстранился, расстегнул и бросил на стул рубашку, окончательно освободил меня от платья и, заодно, нижней юбки и снова приник к моим губам.
Теперь поцелуи стали жёстче, дыхание — чаще, а руки мага то и дело ласкали мои бёдра.
Я не успела опомниться, как очутилась в одном нижнем белье.
Сняв с меня чулки, маг сел, положил мои ноги себе на колени и начал массировать стопы. Я расслабилась, хотя до этого собиралась извиниться и сказать, что не смогу.
Тьёрн снова усадил меня, на этот раз спиной к себе, и начал поглаживать шею и плечи, умело снимая напряжение. Я даже глаза прикрыла. Хорошо, приятно.
А дальше свершилось то, что свершилось. Только что он ещё ласкал меня, ласкал грудь так, как мне понравилось ещё в тот осенний день, заставляя забыть о неправильности и статусе наших отношений, а потом я уже принадлежала ему.
Нет, я говорила, что лучше этого не делать, что не уверена, что ему и мне понравится, что мне пора к сыну, но, видимо, было уже поздно.
Впервые с другим мужчиной.
Да, иначе. Всё иначе, начиная от ласк, до исполнения.
Тьёрн был нетерпелив, ему хотелось сразу, а я привыкла к немного иному. А тут ещё стеснение и вызванный им страх, сковывающий, мешавший мне в полной мере ощутить то, что дарует близость… Тьёрн это заметил, нашёл в себе силы прерваться, снова продолжить ласки.
Вторично было успешнее: маг себя сдерживал, не сделал это внезапно, мягко подводя. Лёжа под ним, я что-то чувствовала. Приятное.
Нет, это не то, что должно быть, но и не ничего. Очень странная вещь, ощущение некого предвкушения, которое никак ни во что не выльется.
Когда Тьёрн закончил, всё так и осталось. Вроде, и неплохо, но чего-то не хватает.
— Не понравилось? — он погладил меня по щеке и поцеловал. — Ещё бы! Ты так волновалась и зажималась, практически ничего мне не позволяла. Давай, перед тем, как ты будешь судить, мы это ещё раз сделаем?
Оставив меня лежать, маг, не зажигая огня, встал и, не одеваясь, вышел. Зачем, я поняла по характерному аромату и едва заметному свечению кристаллов.
А ещё Тьёрн принёс крем с нежным, едва уловимым запахом, который втёр мне в кожу. Начал с безобидных мест, просто растирая, потом начал ласкать, стараясь не повторять прежних ошибок.
В этот раз оказалось лучше, потому что было желание, которое маг умело подогревал. Меня даже начали посещать соображения, что всех араргцев учат так делать — то, о чём постыдишься рассказать даже близкой подруге, но после чего меняются ощущения.
Потом, спеша домой по улицам Гридора домой, я всё никак не могла понять, хотелось ли мне, чтобы мы с Тьёрном снова оказались близки. Но замуж я выйду — супружеский долг не будет вызывать отвращения. Я даже буду получать удовольствие, когда привыкну. Во второй раз же уже совершенно иные ощущения возникли, всё дело в непривычке.
Вечером собиралась принять отданные магом капли, но закрутилась, возясь с детьми, и так устала, что лень было сходить на кухню за водой. Решила принять утром.
Новый день встретил меня лёгкой тошнотой. Температуры не было, зато слегка побаливала грудь. Я даже не смогла покормить Рагнара.
Всё это подозрительно знакомо, но подтвердить или опровергнуть свои страхи я смогу только через два дня.
Капли пить на всякий случай не стала: если я права, то совершу убийство.
Эти дни вылились в томительное ожидание, беспокойство, которое не могли унять привычные дела, даже Рагнар. Увы, оно было не напрасно: я не дождалась. Уповать на то, что задержка временная, не стала — глупо. Мне повезло в первый месяц, а сейчас хозяин взял своё.
Радовало, что тошнота была терпимой и не превращала утро в муку. Ничего, скоро пройдёт.
Знать бы ещё, когда, сколько ему или ей недель, но на этот вопрос мог ответить только врач. А пойти к нему я не могла: тут же доложат норну, и он запрёт меня в четырёх стенах или усилит охрану. И всё, я останусь в Арарге навсегда.
Сейчас беременность абсолютно незаметна для окружающих, передвижениям не мешает, а рвоту я переживу. В конце концов, скажу, что у меня проблемы с желудком.
Теперь осталось придумать, как вынести из дома Рагнара. Видимо, придётся ночью, когда все спят. Через чёрный ход. Надеюсь, сын не проснётся, не заплачет. И меня никто не остановит.
Беременность разрешила дилемму с ритуалом: ни при каких условиях я не пойду на Грань с ребёнком под сердцем. Так я и сказала Тьёрну при следующей нашей встрече. Он понимающе кивнул и в полголоса пробормотал проклятия в адрес хозяина. Потом поинтересовался, собираюсь ли я рожать. Я удивлённо взглянула на него: разве может быть иначе? Он сказал, что может, принялся с жаром доказывать, что я не обязана мучиться, недоедать и недосыпать из-за чьей-то прихоти.
— Зачем, зачем тебе рожать от виконта? От человека, который тебя бил, держал за животное? С него хватит и сына, а остальных детей ты вольна родить от того, кого ты полюбишь. От мужа, а не от хозяина, того, кто будет рядом, будет заботиться о тебе и детях, даст им и тебе свою фамилию и не станет торговать своими дочерьми.
— Тьёрн, — погрустнев, вздохнула я, — я всё понимаю. Я сама бы предпочла, чтобы этого ребёнка не было, но он есть. И я не могу его убить, не смогу жить с этой мыслью.
— Но капли-то ты пьёшь, — язвительно возразил маг, нервно расхаживая по комнате.
— Это другое… Ему же уже пара недель, а то и месяц, он уже о себе знать даёт… Не могу, не могу я, Тьёрн!
— Я и не заставляю, — вздохнул Тьёрн, обнимая меня и гладя по животу. — Я приму его, буду воспитывать, как собственного ребёнка. Иалей, ты не думай, я тебя одну, да ещё беременную не отпущу. Может, конечно, ты не согласна…
— Согласна, — не раздумывая, ответила я.
Он мне нужен. Тьёрн прав, одной мне будет тяжело, а с ним я не пропаду. И вопросов будет меньше — одинокая женщина с ребёнком, а, тем более, беременная женщина с ребёнком непременно их вызовет. Допустим, я совру, что вдова, а документы потеряла, но как быть с деньгами? А ведь они понадобятся: не мне, а детям.
Иалей Содерик. Что ж, я ей стану. Мы с Тьёрном друг друга понимаем, он мне нравится, с ним время летит незаметно, маг, к тому же, человек уважаемый и защитить сумеет, — чем не муж? Собиралась же выйти за Иахима ллор Касану — а там чувств было меньше. Я ведь к Тьёрну что-то такое испытываю, когда и друг, и не совсем друг. Близкий и дорогой мне человек.
А ведь ему, наверное, тоже захочется детей… Своих. Интересно, сколько?
Мои размышления прервал Тьёрн. Сегодня он был собран, серьёзен, говорил о деле — а, именно, о побеге. Его мы назначали на среду. Маг собирался сопровождать меня, наотрез отказавшись слушать мои увещевания о погубленной репутации.
Оставшееся до назначенного срока время я посвятила трём вещам: что я буду делать за воротами Гридора, тайным сборам в дорогу и попыткам скрыть признаки беременности. Ни госпожа, ни Фей, даже Карен не должны были понять, что со мной, поэтому ела у себя. Мой желудок по утрам принимал лишь некоторые фрукты и жидкость, это и стало моим завтраком, остальную его часть приходилось выбрасывать. Оставь я кашу на тарелке — возникли бы вопросы.
Поколебавшись, забрала из библиотеки атлас. Забрать его целиком, конечно, не смогу, но без карты
