безуспешные и несколько геологов расстреляли за вредительство. Потом, после смерти тирана, две эти области разделили и стали искать нефть севернее нового областного города, Тюмени. В начале шестидесятых годов нефть уже основательно нашли. Нашли и, как водится при тоталитарном режиме, навалились всем миром. При этом поиски в Поволжье и других перспективных регионах похерили. Всех молодых специалистов направляли только на освоение Тюменской области. В эту волну попал выпускник техникума Пал Иванович. Начал работу с самых низов. Работал помощником бурильщика, бурильщиком. Наконец, дорос до бурового мастера. Сейчас должность бурового мастера утратила свое первоначальное значение, это звание девальвировали и буровой мастер является кем-то вроде прораба. До недавних времён эта должность совмещала в себе технолога, геолога, спеца по буровым растворам, хозяйственника и «отца родного» для сотни работяг, живущих в посёлке автономно в тундре. Освобожденного парторга не было. На раннем этапе у бурмастера был даже служебный револьвер, который он мог применить в некоторых случаях. В одной бригаде, случалось, работало до девяноста процентов бывших зэков, все с испорченной нервной системой. Но ни один из бурмастеров револьвер не применял, если только по пустым бутылкам по пьянке пострелять. Если случалась авария на буровой — виноват был мастер. Если план перевыполняли — на доске почёта был мастер. Все — от помощника бурильщика, до старшего инженера из конторы — мечтали стать буровым мастером. До начала шестидесятых годов в Сибири применялся в основном труд заключенных. НКВД тогда уже назывался МГБ, нефтяные скважины бурили созданные при них конторы с таинственным названием «Комбинат». Вовсю применялся ручной труд, даже лошади были редкостью. После второй сучьей войны зэки во всех лагерях стали поднимать восстание. Восстания шли волнами, одно за другим, и охранять зэков стало экономически невыгодно. При Хрущёве заключенных стали отпускать, лагеря стали пустеть, а бывшие зэки стали приходить во вновь созданные «конторы бурения».
Всё это было до начала освоения Тюмени. В Тюменской области начали бурить уже конторы бурения, без МГБ. Пал Иванович пришел в Сургутскую «контору бурения № 1» в шестьдесят пятом году, сразу после её создания. Вначале бурили ни шатко, ни валко, но потом освоили кустовое бурение. Это когда с одного места, с одной отсыпанной в болоте площадки в один гектар, бурят восемь скважин в разные стороны под углом к горизонту. После разбуривания месторождения нефтяной пласт на глубине порядка двух или трёх километров охватывается равномерной сеткой скважин, с расстояниями между забоями порядка с полкилометра. Устья каждой скважины собраны в одном месте под названием «куст», что позволяет удобно эксплуатировать месторождение, равномерно отбирая нефть сразу по всей площади пласта. Из одной или нескольких скважин отбирать нефть нельзя — нарушится гидравлический баланс месторождения, и оно погибнет для добычи нефти. Случается, что на одном месторождении бурят несколько сотен скважин, то есть десятки кустов. Все они находятся в ведении предприятия, которое может владеть несколькими тысячами скважин. От этого профессия буровика-проходчика высоко ценилась, правительство всячески поощряло этот труд. В результате труда геологов, геофизиков, буровиков, промысловиков и других служб сейчас страна имеет фонд скважин, эксплуатация которых держит страну в числе лидеров по добыче и продаже нефти.
Пал Иванович, повинуясь призыву партии (был он человек партийный, хотя и пил одеколон), быстро стал буровым мастером. Мировоззрение населявшего страну тогда народа было таким, что материальные накопления считались делом позорным. В почёте были только передовики производства, которые в соревнованиях выходили на первое место по суммарному метражу проходки в год. Факт нахождения или не нахождения нефти никак не отмечался. Главное было — погонные метры. Вымысел, что когда находят нефть и она фонтанирует из скважины, а нефтяники набирают её себе в ладони и умываются, не имеет никакого реального подтверждения! Буровику выгоднее, когда нефти нет, когда скважина «сухая» К концу шестидесятых уже окончательно сформировалась каста «семидесятитысячников». Этим термином назывались буровые мастера, которые бурили семьдесят тысяч метров скважин в год. Большинство из них получили звания «героев социалистического труда», не говоря о том, что им предоставляли право купить автомобиль «Волга». Свою «Волгу» к началу семидесятых Пал Иванович успел разбить и продать. Деньги разошлись как-то. Остатки исчезли при разводе с женой — она их просто присовокупила. Жене, как и любой женщине, хотелось всё большей интенсификации успехов, а Пал Иванович к тому времени от подвигов устал. На смену старичкам, которые все интенсивнее стали попивать горькую и выражать свои амбиции, что не нравилось начальникам, пришли молодые охотники до «Волг» и квартир. Жизнь — она полосатая, а в бурении случаются иногда аварии со скважинами. Если попадаешь в полосу с такими авариями, то «семьдесят тысяч» проходки дать проблематично. Начальство выматывает нервы. И жена орёт: «Я тебе отдала всю свою красоту и молодость!» Для снятия стресса, чтобы не развилась депрессия, приходится пригублять водочки. Жена орёт, начальство требует. Организм стремится пригубить. Система замыкается.
А здесь ещё с Пал Иванычем случилась оказия. Как-то вышло на скважине осложнение. Пал Иванович встал за рычаги вместо бурильщика. Дело было перед грозой. Инструкция гласит, что во время грозы всему персоналу надлежит укрыться. Буровая установка металлическая, и бригада находится как бы в «клетке Фарадея», люди недостижимы для молнии теоретически — все металлические детали хорошо заземлены на два контура, углубленных в сырую почву. Пал Иванович привык доводить дело до конца. Он не уходил с поста и решил допустить буровую колонну до забоя. Гроза бушевала уже во всю силу. Пал Иванович на вышке был один. Он всё время думал про клетку Фарадея, в которой электричество не страшно. Буровая вышка имеет внутри себя рабочую площадку десять на десять метров, на этой площадке он-то и стоял, на стальном полике. Вся бригада по его команде спряталась в укрытии. И в этот момент сильная молния ударила прямо в вышку. Свет померк в его глазах, и только огромный огненный шар ясно увидел Пал Иванович прямо перед собой. Он как бы охватывал его вкруговую. Управление буровой установкой он успел поставить на стопор. Зрение его восстановилось только через несколько минут, да и то частично. По прошествии времени зрение вернулось как бы полностью, только конечности, особенно ноги, Пал Иванович чувствовал плоховато. Врачи по этому поводу ничего не говорили. Инвалидности в те времена выдавали не охотно. Инвалидность — плохой показатель и для врачей, и для руководства. Врачи говорили: «Это у вас от нервов. Надо нервы подлечить!»
Посылали его несколько раз в Пицунду, в Сочи, на воды в Мацесту. Там и остались его последние сбережения. Тяга к пьянству, напротив, усугубилась. Но, что самое главное, потом, при бурении скважин — он продолжал потихонечку бурить — он явственно ощущал, в какой скважине нефть будет, а какая останется «сухой». Это чувство его ни разу не подвело. Причём он ясно ощущал потенциальную продуктивность скважины. Просто понимал физически. И без колебаний, чётко связывал эту способность с видением того огненного шара при ударе молнии. Он пытался, особенно во время застолья, делиться этим открытием с товарищами-геологами. Геологи успокаивали его увещевательным тоном, что это у него от нервов, мол, пройдёт! А в его отсутствие говаривали: «Допился Иваныч! До «луриков». А ещё орденоносец, герой соцтруда!»
Эта способность очевидно, физически на местности, чувствовать есть в недрах нефть, или её нет под ногами, просто съедала Пал Ивановича. Он настойчиво просил руководство конторы бурения дать ему отношение на перевод в экспедицию глубокого бурения, которая занималась чисто поиском нефти на ранее не изведанном месте. Руководство начинало давить на его партийную совесть:
— Тебя партия воспитала! Сделала тебя передовиком — «семидесятитысячником»! Ты должен оправдать доверие партии! А ты вместо трудовых подвигов прячешь голову в песок. Хочешь уйти в поисковую экспедицию, чтобы водку там без надзора пить! Рассказываешь коллегам про всякие свои оккультные способности! Ведь ты же — член партии! Ты же с рождения знаешь, что бога нет! Зачем позоришь звание члена партии? Чтобы больше не слышали от тебя про всякие чудеса, ведь донесётся до обкома, может быть резонанс. Уже и нас по головке не погладят!
Жена, тогда ещё не ушедшая с концами, тоже давила на мозоль:
— И так премии теряешь месяц от месяца! Перейдёшь в эту поисковую геологию, будешь там шиш с маслом иметь! А дети должны доучиться!
Его дети-погодки были довольно самостоятельными негодяями. Окончили разные вузы, но трудиться за сто рублей не желали. Одна поступила в аспирантуру, а второй в ординатуру, и дурковали там, изображая учёных, выкачивая из «предков» субсидии на всякие поездки — то в Крым, то ещё куда-нибудь. Посмотрел Пал Иванович на всё это «бл…дство» и стал косить на бюллетене «на нервной почве». Потом
