ребята в головной машине не сплоховали…
— Илья, всё так неожиданно случилось, — Чпок не оправдывался, а просто рассказывал. — Боря, — и Андрей показал на самого молодого офицера южан, — решил немного со сканером побаловаться, у него специализация по рэбу[138] какому-то… А тут раз — и переговоры чужие, но где-то не там. Он сам лучше расскажет, — и, отвернувшись от меня, Чпок заорал: — Боря! Боря! Иди сюда!
Одернуть его и объяснить, что тонкости «эфирного карате» мне сейчас совершенно без надобности, я не успел, поскольку лейтенант проявил завидную прыть и примчался на зов буквально через десять секунд.
— Лейтенант Афанасьев по вашему приказанию прибыл! — звонкости голоса, как и чёткости выполнения воинского приветствия лейтенанта можно было только позавидовать. Наверняка ещё и «отличник боевой и политической подготовки», как в старых книгах писали.
— Слушай, лейтенант, — я постарался снизить градус уставщины до минимума, а потому говорил негромко, — я в этих ваших мегагерцах, амплитудах и гармониках полный профан, так что ты на пальцах изобрази, лады?
— Ну не такой вы и тёмный, товарищ Заноза, если слова такие без запинки вспоминаете, — подсластил пилюлю летёха, но по тому, как он подбоченился, стало понятно, что ЧСВ я ему на пару пунктов поднял.
— Ты по делу говори.
— При сканировании частот в девять часов восемнадцать минут был осуществлён перехват вражеских переговоров, — четко, чувствовалась привычка к подобным докладам, начал Афанасьев. — Противник засекречивающую аппаратуру для связи не использовал, а кодовая система была примитивной. Переговоры происходили в частотном диапазоне 300 мегагерц, характерном для приемо-передающих станций использовавшихся на судах речного флота до войны. В результате стало понятно, что противник собирается совершить нападение на нашу колонну. Об этом было сообщено старшему экипажа, — лейтенант скосил глаза на Чпока. — Однако при попытке выйти в эфир и связаться с вами, как старшим колонны, выяснилось, что неизвестный противник ставит активные помехи в «четырёхсотом» диапазоне и связь установить не удаётся. В условиях недостатка времени выполнить перестройку моей станции также не представлялось возможным, и старший экипажа принял решение о применении световой сигнализации и отвлечении огня на себя!
— Понятно. Спасибо, товарищ лейтенант. А чем помехи ставили, как думаешь?
— Да чем угодно, они, на самом деле довольно узкую полосу «белым шумом» забили. Скорее всего, чуть раньше вашу частоту засекли и просто задавили. А «сетки» у вас нет, да и привычки к смене частоты при проблемах — тоже.
— Да это верно, такой прыти от местных, честно говоря, мы не ожидали, — согласился я с ним, а про себя подумал: «Да что такое — второй раз за три дня с радиоборьбой сталкиваюсь. Сначала прибалты, теперь, вот, бредуны. Того и гляди, скоро волки с лосями будут наши переговоры на охоте перехватывать!»
— Ну, это дело поправимое, на ближайшей стоянке минут за двадцать сорганизуемся и всё вам наладим, — улыбнулся лейтенант.
— Договорились, Боря, так и сделаем!
Позиции засадников сейчас выглядели совсем не внушительно, а, скорее, жалко, но полчаса назад, надо думать, вполне отвечали поставленной задаче. Полтора десятка лёжек были весьма неплохо замаскированы, а у некоторых были даже оборудованы земляные брустверы, что, если учесть серьёзное превышение над дорогой, должно было неплохо защитить нападавших от ответного огня. Но прицельно по ним стреляли из СВД и несильно уступавшей ей по мощности «гэхи», от которых земляной валик толщиной в двадцать сантиметров прикрывал чуть лучше травы. Дока записал на свой счёт четверых, а я зацепил одного. Хотя «зацепил» здесь, пожалуй, не очень верное слово — пуля пробила запястье его левой руки и, пройдя через корпус в сантиметре над ключицей, вышла из спины. Вы можете спросить, как мы определили, кто именно подстрелил того или иного врага? Элементарно — по секторам. «Мой» находился на левом фланге засады и Дока, который, собственно говоря, и проводил экспресс-экспертизу, посмотрев на тело, просто сказал: «В этого я стрелять не мог — машина мешала, так что делай зарубку, командир».
Большинство же бредунов были выкошены огнём АГСов. Хоть осколки их гранат и лёгкие, но когда два десятка вогов ложатся на относительно небольшой позиции, да с перекрытием — хватит всем. К примеру, из кустов, срезанных осколками, можно было большой шалаш сложить.
Определить по иссеченной одежде, кто именно напал на нас, смог разве что экстрасенс, настолько она была обычной. Кожаные куртки, брезентовые штормовки, плащи из того же материала — так в этих местах одеваются двенадцать из дюжины. Оружие тоже было обычным: десяток «калашниковых» разной степени потёртости, один РПК калибра 7,62 с «бубном»[139], два СКСа[140], на одном из которых установлен простенький оптический прицел, и антикварный ППШ. Пистолеты в ассортименте. Джентльменский набор для любой нормально вооружённой банды на территории бывшей Россиийской Федерации.
Оставалось надеяться, что захваченные «языки» хоть как-то прояснят ситуацию.
Пленных захватила группа под командованием старлея Рогова, хотя старшим в ней я считал прапорщика Седова. Уж больно плакатной внешностью этот старший лейтенант обладал — квадратный волевой подбородок, полные губы, постоянно растянутые в улыбке. Лихой чуб, широкие плечи и рост за сто восемьдесят. Короче — «смерть всем бабам от пяти до пятидесяти пяти», как в наших краях про таких красавчиков говорят! Громила-прапорщик произвёл на меня куда более серьёзное впечатление, и, хотя разум мне подсказывал, что в столь серьёзном мероприятии, каким оказалось югоросское посольство, блатным дуболомам не место, Рогова я по-прежнему считал чем-то вроде красивой витрины. Конечно, можно было напрямую поинтересоваться у полковника или у Верстакова, но мне не хотелось беспокоить их по такому, весьма несерьёзному, как мне представлялось, поводу, как удовлетворение досужего любопытства.
Бредунов повязали легко, благо, уходили они от места неудавшейся засады, по словам Седова: «глупо, хоть в учебники вставляй!» Вместо того, чтобы уйти подальше от шоссе и объехать нашу колонну по большому кругу, они покатили по грунтовке, проложенной параллельно Каширке, и были перехвачены двумя «Донами». Сопротивления они практически не оказали, осознав, что против имевшихся у них трёх автоматов будут работать минимум два ПК, установленных на турелях в кузовах неказистых внедорожников. Так что ребята особо кочевряжиться не стали, а остановили свою видавшую виды «ниву» и подняли ручки вверх. Поскольку пленных было трое, то их разделили, лишив возможности разговаривать друг с другом, и повезли общаться с начальством, то есть со мной, полковником Удовиченко и капитаном Верстаковым.
Единогласно решили, что разговоры разговаривать лучше не на обочине большой дороги, а в несколько более комфортных условиях, и колонна съехала пусть и разбитого, но асфальта древнего шоссе на малоприметный просёлок и остановилась только километрах в двух от него, в небольшой рощице.
Дел хватило всем — бойцы южан вместе с моими Следопытами организовали периметр, лейтенант Афанасьев вместе с Саламандром занялись модернизацией нашей связи, я же с Говоруном и верхушкой «посольских» отправились общаться с «языками».
Кстати, на вопрос, что наши гости будут делать с причитающейся им частью свежих трофеев, полковник ответил кратко: «Лучше деньгами!»
' Они хоть и регулярная армия, со всеми атрибутами, но лишняя копеечка — никогда не лишняя, — схожесть наших мотивов только радует. — У нас ведь тоже служба на первом месте, и не раз бывало, что бросали сочный хабар, если обстоятельства того требовали. То места в машине нет, то времени возиться. Особенно часто такое случается на северных и восточных границах — там патрули, как правило, конные, а на лошадок много не погрузишь. Правда, если обстоятельства позволяют, ребята всегда добычу припрячут. Так и возникают легенды о сокровищах, спрятанных Следопытами. Да вот только не всегда те, кто спрятал, имеют возможность за ней вернуться».
