заметил.
— Всего хорошего! — попрощались с ней остальные, — Заходите еще! Удачи!
— Спасибо! — улыбнулась она, — вам тоже, ребята!
Бойцы во главе с командиром направились к выходу. 'Удивительная девушка!' — вертелось у них в голове. У всех, кроме Нила, который в это время обдумывал новый финт скартирования. Наверное, именно поэтому, выходя из бара все кроме него и обернулись, чтобы еще раз взглянуть на нее. Заметив это, она снова улыбнулась и помахала им рукой, но глаза ее при этом были печальны, и смотрела она только на одного из них.
И любому, кто увидел бы ее в этот момент сразу стало бы ясно то, что уже давно было известно всем ее родным и знакомым: Габриель фон Валленштейн, самая удивительная девушка Земли, с детства безнадежно влюблена в Нила Иллариона фон Вальтера, который этого даже не замечает…
Он не замечает, как она трепещет, находясь рядом с ним, как сильно начинает биться ее сердце, стоит ему только взглянуть на нее, и как замирает от одного его присутствия. Он не знает, как много она готова для него сделать, стоит ему только попросить! А, в прочем, ему и просить не надо! Она сделает все сама! Все! Все!..
Едва вернувшись на базу, Нил получил приказ явиться к командиру роты. Впрочем, это ничуть не удивило его. Сегодня с самого утра он уже видел командира. Тот поднял его ни свет ни заря, только для того, чтобы передать благодарность от командования за успешное выполнение вчерашнего задания и сообщить, что его повысили в звании до капрала.
Услышав эту новость, Нил чуть не рассмеялся. Он уже получал это звание, на третьем курсе академии, когда стал лучшим по отметкам. Боже, как он тогда радовался! Каким был счастливым и гордым! Теперешнее же звание казалось больше похожим на насмешку.
Оказалось, что как он и думал, командир снова вызвал его к себе из-за этого повышения. Однако на этот раз обошлось без 'прочувствованных' речей и поздравлений. Все ограничилось лишь сообщением о том, что под его начало переходит десяток солдат, которые отныне должны будут ему подчиняться.
— Кстати, — произнес командир, — кого именно вы хотели бы к себе забрать?
— Тех с кем выполнил последнее задание, — не задумываясь ответил Нил, — особенно, Леви Омэлли и Льюиса Чанга.
— Ну, я так и думал, — отозвался начальник, что-то помечая в своем компьютере, — Вы можете идти.
Сходив в столовую пообедать, Нил вернулся в казарму, которая в это время была практически пуста. За исключением 'его' бойцов здесь никого не было. Все остальные отправились на очередное задание, а им, как 'героям', было позволено сегодня передохнуть.
Подойдя ближе, Нил увидел, что ошибся: тут были не только его бойцы. Рядом с ними, но в тоже время чуть в стороне находились еще трое солдат. Здоровые, накаченные и наглые. Они явно хорошо знали друг друга, и явно не за кражу попали в штрафную. Судя по их рожам, скорее за убийство особо жестоким способом. Один из них, похоже, главарь, в сапогах развалился прямо на кровати Нила, пачкая грязью его одеяло. Причем, он несомненно знал, чья это кровать.
Окинув всю картину общим взглядом, Нил только сейчас заметил, что у Льюиса подбит глаз, а у Леви кровоточит губа. Похоже, они пытались объяснить чужакам, где их место, да только получили по морде. Все остальные бойцы, также были какие-то растрепанные и всклокоченные: наверное разнимали драку.
Еще одного взгляда хватило, что бы понять, что разборка закончилась если и не победой чужаков, то по крайней мере вничью. Бойцы отступили, предоставив право решения проблемы командиру.
Нил усмехнулся, вспомнив подобный момент в академии. Правда, тогда он проиграл. Господи, как же его тогда избили! Но тогда против него было чуть ли не полкурса, а сейчас только каких-то три урода! И тогда на его стороне не было ни одного друга, его просто ненавидели за то, что он 'из этих чистоплюев', 'богатеньких молокососов'! А сегодня у него за спиной стояли Леви и Льюис!
С тех пор он ненавидел, ненавидел, ненавидел… просто да красной пелены перед глазами, до зубного скрежета, таких как эти трое! Именно благодаря этой ненависти и гордости, он не побежал на следующий день жаловаться офицерам, чего ожидала вся академия. И даже упросил врача медпункта никому об этом не говорить. И наверное именно поэтому его многие зауважали, а может и потому, что едва сошли синяки, он подстерег в туалете главного вдохновителя той разборки.
Следующую неделю он и его противник провели в лежачем положении в медблоке. И за это время решили, что почетная ничья — это тоже не плохо. Особенно, когда силы действительно равны. После того случая никто в академии больше не решался противостоять Нилу. Тем более, что его бывший враг, занял по отношению к нему подчеркнуто нейтральную позицию. Вот только ничьей дружбы это Нилу не принесло. Его опасались, даже уважали, но не любили.
Бугай на его кровати лениво потянулся и заложил руки за голову, с презрительным выражением глянув на Нила. Собственно, Нил его понимал — по сравнению с ним, он казался маленьким и слабым. Ну, что ж, сегодня этот детина поймет, что сила — это еще не все! Нил, заложив руки за спину, спокойным взглядом окинул своих противников, особое внимание уделив главарю на своей кровати. Тот в ответ на его взгляд нагло усмехнулся. Глаза Нила сузились, по-прежнему насторожено прикованные к нему. Капрал молчал, не спуская с него взгляда, всем своим видом показывая, кто здесь главный.
Он точно знал, что истинный командир никогда не шумит, не кричит и не делает лишних движений. Для того, чтобы его слушались, достаточно одного его присутствия. Этому искусству он обучался с детства, и именно за это его не любили в академии, все его сокурсники, даже те, кто был выше его по званию, терялись на его фоне, хотя он как будто никогда ничего не делал для этого, просто находился рядом.
Главарь на его постели пошевелился, на лице его на мгновение промелькнула неуверенность, но тут же скрылась за наглостью. Поведение Нила, который по-прежнему молча не спускал с него глаз, нервировало, выводя из себя. А вот дружки его оказались, похоже, поумней, потому что, увидев, что пауза затягивается, настороженно переглянулись и сделали несколько шагов назад. Тем самым, они как бы отмежевывались от будущей разборки.
Нил молчал. В глазах его, неотрывно наблюдающих за врагом, горела ненависть и жажда крови, но он молчал. Потому что знал: тот кто скажет первое слово — проиграл.
— Ну, чего вылупился? — не выдержал наконец главарь.
В глазах Нила вспыхнуло торжество. Этим восклицанием противник показал свою неуверенность, дав Нилу в руки оружие против себя. Но Нил по-прежнему молчал, еще больше выводя его из себя.
— Немой что ли? Или глухой? — фальшиво засмеялся тот.
— Кто такие? — наконец медленно и спокойно произнес Нил.
Ответом ему было молчание. Видимо, его солдаты этого не знали, а чужаки не привыкли отвечать на такие вопросы.
— Я задал вопрос, — прошипел Нил. И такое в его словах было обещание боли, что один из новоприбывших не выдержал:
— Р-рядовой Эрвин Крамм, — представился он, — переведен в ваше отделение.
Нил перевел леденящий взгляд на его дружка.
— Рядовой Петр Комаров, — тут же услышал он в ответ.
Их главарь, однако, не стал называть своего имени, нагло набычившись под взглядом капрала. То ли он такой тупой, то ли не желает уступать место 'большой шишки'? Не сводя с него глаз, Нил резко произнес:
— Рядовой Крамм, как зовут вашего, — он на секунду замедлился и ядовито закончил, — таинственного спутника?
За спиной послышалось довольное фырканье бойцов.
— Г-гроб, — тихо и неуверенно отозвался Крамм.
Нил позволил себе оторвать взгляд от бугая напротив и недоуменно приподнять брови.
— Я-а по-другому не знаю, — проблеял Эрвин.
— Ну, что ж, — мягко произнес Нил, — каждому свое, — он снова замолчал, а потом, окинув всех троих взглядом, отрывисто и жестко сказал, — объясняю персонально для вас, новички, у меня есть только
