уличными босяками, а не приютскими мальчишками. И вот, когда капитан уже решил, что сейчас надо пройтись по таверне, внутреннему двору и гостевым номерам, в общем зале появились те, кого он и искал.
Все три сбежавших из приюта подростка, были веселы и бодры, им здесь явно нравилось, да и внешний вид их не соответствовал тому, в каком он наблюдал их ранее. Одеты парнишки были пусть и не с иголочки, но добротно, на каждом плотная серая рубаха, крепкие штаны по росту и размеру, шерстяная безрукавка. Кроме того, у каждого на широком кожаном ремне сбоку, висел отличный охотничий кинжал в ножнах. Это все дорогого стоило, ведь так, здесь могли ходить только свои, те, в ком местные хозяева были полностью уверены.
К столу, за которым сидел капитан, подлетела добродушная Толстушка Марта, ключница таверны 'Отличный Улов', и спросила:
— Лысый, детишек покормить надо, ты не против, если они с тобой сядут, а то у нас сегодня, сам понимаешь, наплыв посетителей?
— Конечно, Марта, пусть присаживаются, заодно и я с ними поем, принеси что погорячей.
— Сделаем, Лысый, — толстушка кивнула и умчалась в свою вотчину, на кухню.
Мальчишки, весело болтавшие о чем-то своем всю дорогу, сев за стол, резко замолчали, и только переглядывались. На стол подали горячий рыбный суп, с большими кусками мяса плавающими в жирном вареве, теплый хлеб и, все присутствующие, включая капитана Штенгеля, вспомнившего, что он не ел уже почти сутки, с аппетитом принялись за еду. Сметав все что на столе было, парни засобирались уходить, но капитан их остановил:
— Не торопитесь, сейчас Марта горячий взвар принесет.
И действительно, принесли взвар, густой горячий кисель из сушеной вишни. Пить взвар, дело не быстрое, обжигающий напиток быстро не выхлебаешь, и Штенгель решил, что пора попробовать завязать знакомство.
— Что-то раньше я не видел вас здесь, парни, из людей Одноглазого что-ли будете?
— Ха, дядя! — один из мальчишек, кажется Пламен, заводила всей тройки, усмехнулся. — А ты сам-то кто будешь? На этих, — он махнул головой в сторону сидящих за столами бойцов Одноглазого и Кривого Руга, — ты совсем не похож.
— Глазастый ты, как посмотрю, — в ответ усмехнулся капитан, — и ты прав, из местных я, зовут Лысый, сейчас под руку Кривого Руга отошел.
— Пламен, — представился заводила.
— Звенислав, — отозвался второй.
— Курбат-горбун, — с вызовом бросил третий.
Капитан повернулся к увечному и, глядя в его глаза, смотрящие с вызовом всему миру, сказал:
— А ты не дерзи, малый. Думаешь, у тебя горе и ты его можешь на весь свет излить? Нет, бывают ситуации в жизни и похуже. Когда не то что горб, а валяется обрубок человека без рук-ног, и живет, и рад бы умереть, а не может, не дают ему этого сделать. Вот это плохо, вот это настоящее горе.
— Это где же так было? — спросил хмурый горбун. — Может быть расскажешь?
— Легко, — уж что умел делать капитан, так это истории рассказывать, имел не талант, а практику большую, не один зимний месяц подряд, этому у Перстня учился. — Двенадцать лет назад это было, в Старой Гавани, именно в этой таверне жил один удачливый вор по кличке Бочонок. А почему его так звали, знаете?
— Нет, — нестройным хором протянули мальчишки, хоть и потаскала их судьба-злодейка, но все же, многое от детства в них еще осталось, в том числе и интерес к историям.
— Так вот, звали его Бочонком, потому что знали, что есть у него заветная кубышка доверху набитая золотом. Где он ее прятал, не знал никто, но что она была, то точно вам говорю. И проведал про это, тогдашний начальник Городской Стражи, маркиз Ускеро, и повелел он стражникам, схватить трактирщика и пытать, дабы вызнать, где тот богатство свое хранит. Полгода его в подвалах пытали, но так и не смогли узнать, где Бочонок богатство свое хранит. Потом, только куски тела его во рву крепостном нашли, вот это и смогли схоронить. Такой вот огромной силы воли был человек, малый, — капитан хотел потрепать горбуна по плечу, но увидев, как тот на него смотрит, не решился, — а ты говоришь, горб. Чепуха это, вон, предыдущий герцог тоже горбатым был, а державу на треть увеличил и трех жен пережил.
— Ну, я ведь не герцог, — криво усмехнулся Курбат-горбун.
— Как знать, как знать, — несколько загадочно произнес Штенгель. — Вот по вам, сразу видно, что вы дромы, а значит, что приютские, а среди них и благородных кровей потомки есть.
— Это откуда же, ты это знаешь? — в разговор вступил Пламен.
— Друг у меня есть, купец из Квирингорда, тоже из дромов, между прочим, кое-что рассказывал. Хотите, и вас с ним познакомлю, если интерес есть.
Парни явно заинтересовались, но общение прервал появившийся в таверне Кривой Руг, обвешаный оружием с ног до головы.
— Братва! — выкрикнул он. — Дело к вечеру, пришла пора проредить воров Папаши Бро!
— У-у-у, — одобрили его слова бойцы. — Бей черную масть! Воров на сталь оденем!
— Полчаса на подготовку и выдвигаемся! — продолжил Кривой Руг. — Старая Гавань станет нашей!
Люди Одноглазого и наемники, принялись облачаться в доспехи и вооружаться, а мальчишки-дромы, встали из-за стола и отправились куда-то наверх. На прощание, Пламен повернулся к Штенгелю и, серьезным, совсем недетским тоном, явно вкладывая в свои слова какой-то непонятный смысл, сказал:
— Мы еще продолжим наш разговор, Лысый.
Капитану Штенгелю оставалось только согласно кивнуть в ответ.
Глава 7
— Дети! — голос нового учителя звучал звонко и разносился по всему учебному классу. — Внимание! Повторяем за мной весь алфавит! — он сделал паузу и продолжил: — Альфа!
Все сто двадцать воспитанников приюта, эхом повторили за ним:
— Альфа!
— Что есть буква — альфа, дети? Это есть начало всей азбуки и сказано было богом Белгором, что я есть альфа и омега всего сущего. Внимайте этому, дети, так как невозможно постичь что-то, не зная изначальных истоков. Еще раз!
— Альфа! — выдохнули мальчишки и девчонки.
— Хорошо, — одобрил учитель, — Продолжаем.
Перемены в приюте произошли через три дня после нашего набега на притон извращенцев. Подъем никто не объявлял, но по укоренившейся за десять лет привычке, мы проснулись как обычно и когда вышли на построение, то обнаружили, что власть в приюте поменялась полностью. Ни одного прежнего воспитателя и, даже, самой мадам Эры, на территории не было, испарились вместе с вещами, как и не было их здесь никогда. Новые воспитатели, все как на подбор, подтянутые крепкие мужчины лет под сорок и три женщины, мало чем отличающиеся от них, как солдаты какие, выстроились перед крыльцом, а вслед за ними, появилась наша новая хозяйка. Впечатление она производила странное, по крайней мере, на нашу тройку. С виду, обычная такая добрая тетка от сорока до пятидесяти, но если присмотреться, то жутковато становилось. Такое ощущение, что ей настолько на все наплевать, что без разницы, улыбаться или убивать. Звенислав, тогда так и сказал: — 'Думаю, что даже мадам Эра, по сравнению с этим чудовищем, невинный агнец'. Мы с Курбатом, были с ним полностью согласны и готовились к любому развитию событий.
Осторожность и внимательность, жизнь нас приучила к этому крепко, и мы, были все время настороже. Наше чувство самосохранения просто кричала о том, что беда ходит с нами рядом, что небывает так, что все плохо, а тут вдруг — раз, и все наладилось. Это может произойти с простыми людьми, но не с
