Белянка поймала себя на мысли: кроме того, что она не задумалась о последствиях и будущем, девушка совершенно не представляла себя в этом будущем. Где же, собственно она-то будет?
— Ловкий, ты теперь Отец Деревни. И ее судьба полностью ложится на тебя. Решать тебе. Скажешь, нет — значит, нет. Так тому и быть.
Он еще раз надолго задумался, взвешивая в голове все 'за' и 'против'.
— А что, в этом есть смысл, и надежда на успех не малая, — осторожно произнес Дождь, — Вот только если Стел сможет выполнить свою часть, — он вопросительно посмотрел на Чужого.
— Думаю, я смогу, это будет не очень сложно, — спокойно ответил он, радуясь, что никого убивать больше не придется.
Ловкий все еще колебался.
— Выживем! — решительно сказала Ласка, — Об этом даже не думай! Ведь Лес с нами!
— Хорошо. Пусть будет так, — осторожно заключил Ловкий. — Значит, сегодня вечером?
— Да, сегодня вечером, — улыбаясь пожала ему руку Белянка, думая, что не такой уж плохой Отец теперь у их Деревни.
Дождь, и Ласка с Ловким ушли. Времени оставалось совсем мало. Вечером им потребуются силы. Стел ушел в свой лагерь, выполнять возложенную на него миссию. А Белка растянулась под старой Ивой и крепко накрепко заснула сном без сновидений. Она была спокойна. Она первый раз в жизни чувствовала, что поступает правильно. 'Интересно, те, у кого есть судьба, часто испытывают такое чувство?' — было последней мыслью, ускользающей от ее засыпающего сознания. Сон и покой затопили все ее существо теплой водой.
Глава 10
Освобождение
Вечерняя темнота бархатным пологом окутала Лес и Деревню. От Реки веяло влажной прохладой, от деревьев тянуло тяжелым сосновым запахом. Легкий ветерок игриво качал увесистые ветви. Ласка и Дождь, словно две ночные тени скользили между жилищами Маленького народа. В этот вечер они заглянули ко всем, точнее, почти ко всем. Старая хижина под сосной, да еще пара мест, где жили столь же непримиримые, как и Ведунья, были обделены их вниманием. История для всех была одна и та же.
— Мне сегодня по большому секрету Белка сказала, — заговорщическим тоном сплетницы начинала Ласка, — что эти Чужие совсем с ума посходили! Помните тот страшный Лесной Пожар? — говорила она с полнейшим ужасом и страхом, после того, как ее слушатели, расширив глаза, согласно кивали, незаметно делая тот самый жест, отводящий дурное, она продолжала, — Так вот они захотели закончить начатое! Представляете? Говорят, они сегодня же ночью спалят нашу Деревню!
После этого, как правило, некоторое время они начинали возмущаться, сначала говорили, что прОклятой доверять не стоит, потом, выслушав пару веских аргументов, мол, не к чему Белке глупые слухи разводить, и тому подобное, все начинали причитать, что же делать. И в итоге практически все соглашались, что для верности сегодня ночью стоит собрать самые важные вещи и переждать за Рекой. Только видимость сохранить, что Деревня спит спокойным сном. Большинство после этого начинало собирать вещи. Да еще ворчать, мол, Чужие себе такого не позволят.
Ловкий в этом мероприятии участия не принимал. Не к лицу Отцу Деревни слухи распускать. Он быстро собрал свои вещи и отнес их к Реке, в сторону от лодок, чтобы их было незаметно. После чего он отправился в хижину под старой сосной. У него было твердое намерение не покидать Деревню вместе со всеми остальными. Несмотря на то, что он прекрасно понимал — другого выхода нет, он никак не мог отделаться от мысли, что это предательство. Ловкий решил, во что бы то ни стало спасти хижину Ведуньи и всех остальных, кого не стали выселять в эту ночь — кто не согласился прислушаться к предупреждению неверной. Ловкий поднял лицо вверх. На него смотрело звездное небо, подмигивающее тысячами глаз. На миг ему показалось, будто бы оно одобряет его действия. Но вот ледяные далекие огоньки вновь приняли свой привычный равнодушно-надменный вид. Ловкий вздохнул, стараясь отделаться от ощущения вины и смело постучал в дверь. Некоторое время ответом ему была тишина. Потом Горлица осторожно приоткрыла дверь, выпустив наружу трепещущий прямоугольник тусклого света.
— Можно? — робко спросил Отец.
— Входи, случилось что? — голос Горлицы был слегка сонный.
— Да, нет, — задумчиво ответил он, — Не спится, просто. Да и поговорить нужно.
— Предчувствия плохие? — улыбнулась ведунья, открывая дверь шире и впуская ночного гостя.
Ловкий зашел. Дверь закрылась.
Было уже за полночь, когда Белянка бесшумными шагами вошла в Деревню. Она осторожно скользила от одного окна к другому, между дуплами, шалашами и землянками в холмах, вглядываясь в ночную темноту. Деревня была пуста. Почти. Девушка отметила в голове те дома, где жители остались. Она еще раз окинула долгим и печальным взглядом Деревню. Ее Дом, место, где она родилась. Она вспомнила детство, рыбачью лодку отца, тетушку Мухомор и свой травяной матрас у окна, стадо Русака и жареную картошку тетушки Пшеницы, песни Дождя и многочисленные праздники, костры на Большой Поляне, танцы и бесконечные обряды, старый ясень Стрелка и до боли родные знакомые с детства плотно утоптанные тропинки. 'Правильно?' — мысленно спросила она, подняв голову к равнодушным звездам. Они молчали, впрочем, как всегда. 'Правильно' — ответила девушка сама себе. Она кинула короткий взгляд на хижину Ведуньи — в маленьком окошке плясал отблеск огонька свечи. Не спит. Оно и к лучшему. Успеет. Все успеют. Все будет правильно. Все будет хорошо.
Девушка встала поудобнее, ощупав босыми ногами землю, подняла руки вверх, будто вопрошая к небу и глубоко вздохнула. Она испытала уже знакомое чувство, будто она стекает куда-то в землю, словно дерево, глубоко пускающее свои корни. В сознании запуталась мысль об Иве. Одобрит ли она? Но Ива велела решать самой. Что, собственно, Белянка и сделала. Верно, не верно — теперь все равно! Девушка закрыла глаза. Вначале она прошептала старый стишок, которому в детстве ее Ведунья научила. Этот стишок делал ее издалека неприметной. Теперь никто бы не отличил ее в темноте от стройного ствола березы, раскинувшей ветви, или просто какой-то заблудившейся ночной тени. Она прислушалась и почувствовала под ногами гул Земли, всю ее силу. 'Помоги мне, пожалуйста' — мысленно попросила она. И Земля откликнулась, плеснув в ее тело своей силы, своей энергии. Белянка в первый момент чуть не захлебнулась в этом неожиданном приливе. Но вскоре она совладала с прибывающей в ней силой. Земля не скупилась, отдавая своей дочери все больше и больше. Когда девушка почувствовала, что больше не сможет вместить ни капли, она резко открыла глаза, заставив вспомнить все то плохое, что было в ее жизни. Самым ярким воспоминанием был, конечно же, уход Стрелка, хотя к этому примешивалось еще несколько более слабых отголосков. Нет, она не впала в истерику, как обычно. Эти Чувства просто помогли ей выплеснуть всю энергию наружу. Не просто выплеснуть, а заставить вспыхнуть ближайшее деревце. Хрупкая, ни в чем не повинная Ольха начала дымиться, затем по ее ветвям заплясал слабый огонь. В первый момент Белке стало очень больно. Все ее существо сопротивлялось тому, чтобы губить живые деревья, чтобы сжигать родную Деревню. И здесь на помощь пришел Разум. Она уже плохо помнила, зачем должна это сделать. Но в голове упорно стучала мысль: 'Должна!' Белянка подавила в себе порыв прекратить мучения молодой Ольхи. Напротив, она вдохнула еще глубже, беря от Земли еще одну порцию энергии. Затем еще и еще. И вот все больше и больше деревьев вспыхивало вокруг. Сердце билось все чаще и чаще. По телу, словно искры, пролетал жар. Белянка уже не понимала, что происходит вокруг, что горит, зачем горит, почему… да что и говорить! Она и своего-то имени сейчас не помнила. Ее имя было — Огонь, который требовал все больше и больше энергии, все больше и больше жертв! Ведь Огонь тоже хочет жить.
Горлица медленно и отчетливо произнесла, глядя Ловкому в глаза:
— Я чувствую магию. Совсем рядом.
Отец немного нервно облизал губы и произнес:
