Холодная вода реки слегка отрезвила ее мысли, быстрое течение буквально пронизывало насквозь и уносило все далеко-далеко, на запад. Белянка плыла, захлебываясь ледяной водой, ноги свои она уже почти не чувствовала. Река, которая всегда казалась не большой, сейчас была просто бесконечной. Девушке показалось, что вся ее оставшаяся жизнь пройдет в бессмысленной переправе через ледяную воду, и никогда она не почувствует уже под ногами землю, не вдохнет запах полыни. В этот момент она буквально врезалась в илистое дно, и мир вновь принял свои привычные очертания.
Ее светло-русые волосы быстро подсыхали на ледяном ветру, мокрый подол юбки раздражающе прилипал к ногам, а в голове было как-то подозрительно пусто. Она брела по скользкому берегу, не задумываясь о направлении, о цели своего пути. Она просто шла вперед. Куда? Зачем? Да и какая, собственно, разница? Она вдруг поняла, что всю жизнь шла вот так: без направления. Шла, потому что не знала, да и не хотела знать, куда идет. Она резко остановилась и села на землю. Прислушалась. От холода ее буквально трясло. И все казалось бессмысленным. Белка закрыла глаза. Что-то теплое было рядом. В памяти всплыли недавние вечерние танцы и ощущение безумного желания идти вдоль реки на восток. Она открыла глаза и посмотрела в небо. Прямо над ее головой мягко колыхалась в такт ветру ветвь Ивы. Неожиданно для себя она узнала это место, вспомнила, как в детстве они частенько купались здесь с Лаской. При мысли об этом глаза защипало. Все равно она ее подсознательно считала сестрой, а теперь… не хотела даже думать о ней! Белянка подошла к старой Иве и прижалась к шершавому стволу, который ей показался очень теплым. Еще послышалось, будто бы в нем что-то гудит.
'Интересно, а Ива знает, что я здесь? '
'Да'
'Кто это сказал? '
'Я'
'Ива? '
'Да'
Беле показалось, что она сходит с ума. Она еще раз осторожно погладила ствол.
'Тебя кто-то обидел? '
Девушка села, прислонившись к Иве спиной: 'А я и не знала, что говорить с деревьями так просто…'
'Если они захотят с тобой говорить, то легко, а иначе — невозможно' — Беле показалось, что если бы у Ивы был рот, то она бы слегка улыбнулась.
'А почему ты захотела со мной говорить? '
'Ты мне нравишься. И тебе плохо'
'Да. Мне плохо. Я одинока. И моя жизнь бессмысленна'
'Если ты родилась, значит, должна и жить. Ничего не бывает просто так'
Мысли Ивы сплетались с сознанием девушки, и она иногда не могла понять: ее это мысли или дерева. Но здесь было очень уютно и спокойно, ствол согревал ее замерзшее тело.
'Бывает. Вот у меня нет судьбы, значит, я не нужна этому миру. Я — ошибка'
'Кто тебе сказал? '
'Тетушка Мухомор'
'А вдруг она не права? '
'Права. Я и сама чувствую, что это так. Я одинока, мне даже посоветоваться не с кем'
'А я? '
'Почему она это сделала? Он же ее не любит! '
Некоторое время Ива молчала. Потом ответила:
'А тебя любит? '
'Не знаю, может, и любил. Иначе, зачем нам было танцевать? '
'Ты сказала, у тебя нет судьбы. Значит, вам с ним не суждено быть вместе! '
'То есть мне ни с кем не суждено быть вместе? '
'Чушь! Просто ты не можешь быть с Хранителями Леса, ты же не одна из них! '
'В смысле? Я из Маленького народа, из лесной деревни'
'Ты родилась там, но ты не принадлежишь им! '
'С чего ты взяла? '
'Вижу! Хоть у меня и нет глаз, но я вижу больше чем люди сразу двумя' — и вновь в ее мыслях сквозила усмешка.
— Тогда кто я? — это Белянка произнесла вслух.
'Ты — это ты. И это самое главное! Ты прожила много жизней, а они проживают первую, вторую, ну, от силы третью…'
'Они — это кто?'
'Хранители Леса'
Мысли Ивы звучали в голове как-то отрывисто, нехотя, но настойчиво.
'А какую жизнь живешь ты?'
'Свою'
'Ты, наверное, многое знаешь?'
'Да, я много видела и слышала, много впитала с водой из самых глубин земли. Быть может, у тебя и нет судьбы, но я знаю точно: поступай так, как считаешь нужным именно ты сама, а не кто-то другой'
Ива надолго замолчала. Мысли Белянки текли также быстро, как и ледяная вода в реке. Так ли уж все просто? Так ли уж бессмысленно? Что важно, а что — нет? А вся эта размеренная жизнь, так ли это хорошо? Ива молчала, не давая ни подсказки, ни ответа. Девушка уже начала думать, будто ей весь этот разговор почудился. Вдруг ее мысли резко прервались:
'С юга темно. Люди мало понимают. Они нарушат биение жизни. Они не знают ритма. Они слишком много прожили и разучились слышать. Они не такие, как Хранители Леса. Вы должны помочь'
'Помочь? Что происходит? Ты о чем?' — лихорадочно стала спрашивать Белянка. Но в ответ Ива всего лишь шелестела листочками.
Подождав еще немного, девушка пустилась в обратный путь к деревне. Ледяное платье облегало ноги, лохматые волосы были разбросаны по плечам. В голове царил странный порядок — ничего лишнего, только одна цель: поговорить с тетушкой Мухомор. А в сердце стальная решимость. Казалось, она совсем забыла про недавнюю слабость и душевное смятение, близкое к состоянию полнейшего бреда. Загадочные и непонятные слова Ивы постепенно обретали для нее какой-то смысл. Не понимая до конца, что она хотела сказать, Беля точно теперь знала: нельзя сидеть — время действовать! Как? Зачем? Почему? Что именно делать? Она не задавала себе этих вопросов, она просто шла домой, подгоняемая холодным ветром, заставляя себя держать спину прямо, а голову — высоко.
На подоконнике горела свеча, разливая вокруг себя уютное желтое сияние. Тетушка Мухомор, Горлица и Беля сидели за старым деревянным столом, окутанные черными тенями. Глиняные чашки источали приятный аромат сушеных прошлогодних трав, заваренных кипятком. Свисавшие с потолка связки трав отбрасывали на грубые бревенчатые стены причудливые тени. Тишина стояла вязкая и осязаемая, нарушаемая лишь звуками ночного леса. Какое-то время они пили чай в полном молчании. Наконец, Белянка не выдержала:
— Тетушка Мухомор, о чем ты говорила утром с Отцом? — называть его по имени ей почему-то все же не хотелось.
Взгляд Ведуньи был тяжелым, но мягким, правда, слегка озабоченным:
— О том, что узнала в ночь встречи Нового Лета от деревьев.
— Ты же не все сказала в традиционном предсказании, правда? Ты же умолчала о чем-то важном? — стальные глаза девушки отражали огонек свечи.
— Не все, — согласилась она, — Отец должен сам решить, что нужно знать его детям, а что нет.
— И что же он решил? — не унималась Беля.
Тут Горлица, которая была на редкость молчаливым созданием, вдруг заговорила:
— Ты и вправду думаешь, что он может что-то решить? Он сидит у входа в свой ясень и как
