Алекс обалдело уставился на Виктора.
— Да ты сам — то и вопил…
Алекс досадливо зажмурился.
— Это сленг. Армейский… Когда получаешь звание. И тебя в грязь голого, а потом еще из шланга поливают…
Виктор с усмешкой глядел на смуглого иностранца: темные, цвета круто заваренного кофе глазища, длинные ресницы. Хмыкнув, бросил:
— Головка бо-бо? Во рту ва-ва… Денежки тю-тю?
Крончер скривился.
— Хорош ты был! У вас чего? Не пьют, когда звания отмечают?
— Это почему же? Я только недавно обмывал «капитана». Перед самым вылетом…
День этот выдался долгим и беспокойным.
Он чувствовал себя в своей полицейской форме не очень к месту в уличном калейдоскопе карнавальных масок.
О командировке в Россию еще и речи не шло, хотя оставалось до нее чуть больше суток.
В Иерусалиме праздновали Пурим. Вокруг, взявшись за руки, разгуливали коты и жирафы. Дракула с омерзительной рожей и кривыми зубами в пасти, держал под руку Принцессу Диану. Петух флиртовал с кокетливой лисой…
Есть в этом дне что-то дерзкое, пьянящее, что сбивает с толку. Под ногами крутятся дети, визжат дудки, хлопают хлопушки, безостановочно трещали трещотки.
Обычно отдающая легким снобизмом улица Бен Йегуды, куда нет въезда транспорту, а магазины, кафе и пиццерии выставили наружу свои столики, чтобы посетители могли видеть фланирую щую толпу, превратилась в огромную сцену.
Кто-то стукнул Алекса пластиковым, полым изнутри молотком по фуражке: то ли счел, что он — тоже участник карнавала, то ли были у человека свои счеты с полицией.
Буквально, продираясь через толпу вниз, к Нахлат Биньямин, Алекс обратил внимание на то, что в связи с праздником как смело уличных музыкантов и певцов. В таком шуме иартеллерийской канонады не услышишь.
Здесь, рядом с парикмахерской «Марсель», еще недавно довольно скверно пел оперные арии лысоватый, в очках математик, из Санкт-Петербурга: его фотографию даже поместил популярный американский географический журнал. Голоса у бывшего петербуржца не было, но зато зарабатывал он больше, чем двое его коллег-математиков.
Чуть наискось — играл на настольном, но не электрическом, органе Баха и Генделя способный парень из Сан Франциск. Иногда похаживал в белой хламиде с золотой короной из картона на голове Давид — царь иудейский с лирой в руках — тоже неплохой доход.
Сейчас карнавал оставил всех без работы. Ну да ладно. Это ведь только один день…
Алекс внимательно приглядывался: среди завсегдатаев улицы Бен Йегуда у него были свои люди. Отсюда он черпал информацию и здесь заводил знакомства. Сравнительно узкая и короткая, она, как магнит, стягивала сюда силовые линии человеческих лиц и характеров.
На площади, у высокого, нафаршированного оффисами здания стояли «джипы» с пограничниками. Темно-зеленая форма, автоматы за плечами: с праздником террористы не поду мают считаться. Очаровательная брюнеточка в солдатской куртке с сержантскими нашивками сделала ему глазки, и Крончер подми гнул ей в ответ: так в старину переговаривались флажками сближающиеся корабли.
Но Алекс двинулся в один из ее боковых присосков, в Нахлат Биньямин, еще лет десять назад — район полутрущоб. Сейчас здесь на вес золота был каждый квадратный метр: полузаброшен ные, в трещинах, с обсыпавшейся штукатуркой дома принаряди лись, наполнились жизнью и смыслом и щеголяли перед, как артисты в новом и ярком спектакле и сейчас щеголяли перед иностранцами экзотикой: странной, почти немыслимой смесью Востока и Запада.
Тут в одном из бесчисленных ресторанчиков, Алекс Крончер заказал стол на четырнадцать человек. Он пригласил их обмыть присвоенное звание.
И фон, и публика в Нахлат Биньямин, были другими. Тон задавали пабы и дансинги. Маленькие, но очень уютные ресторанчики и кафешки. Да и разгуливали здесь не образумившиеся обыватели с семьями, а расхристанная и шумная молодежь. Большинство — с пивными кружками в руках и замысловатыми, иногда вызывающе-ярко раскрашенными прическами. Парни в масках были одеты с нарочитой небрежностью и держались дерзко: я, мол, такой, хочешь останавливайся, хочешь — проходи! Девушки — больше без масок, но с лихо разрисованными к Пуриму лицами, в довольно смелых нарядах.
Алекс свернул в один из ресторанчиков.
— Никто не приходил? — спросил он хозяина, с которым был давно знаком.
— Да ты же явился на час раньше…
Рядом с его метром восьмидесятью пятью тот смотрелся, как маленький кустик возле телеграфного столба. Не помогали даже туфли с высокой подошвой. На затылке ресторатора болталась стянутая серебрянным обручем коса.
— Гони меню…
— До пяти у нас цены значительно ниже, — сказал хозяин: «деловой ланч». Только — чтобы потом меня не взяли за жабры: я, мол, делаю полицейскому скидки! Этого мне еще не хватало…
Официанты сдвигали столы и расставляли приборы.
— Крончер, — послышались в двери голоса.
Пришла первая троица, в основном, — такие же молодые офи церы полиции, как и он сам.
— Может, вспомнить армию? Вымазать тебя сегодня голенького в грязи…
В течение двадцати минут подвалили еще люди: в форме и без нее. На столе появилась бутылка водки и еще две — вина.
— На салат не нажимать, — провозгласил Алекс с первым тостом. Впереди стейки.
Пили лихо: двое налили по маленькой рюмке водки, осталь ные — по полбокала вина.
— Если ты в таком темпе будешь получать звания, Алекс… — поддел кто-то.
— Так ты — лопнешь от зависти, — пообещал другой.
— Это правда, Крончер, что ты начал заочно учиться на юридическом?
Алекс утвердительно кивнул.
— Украсишь потом своим дипломом уборную… Его тебе также признают, как мне — графское звание… Кстати, — мой прапрадед был русский князь, толстовец. Приехал в Палестину еще до революции…
Алекс пожал плечами:
— Я все равно решил кончать очный: а так у меня хоть база будет…
— Сноб! — завопило сразу несколько голосов.
Потом перешли на профессиональные темы.
— Этого парня, который пропал, так и не нашли? Крутой был малый: за свои двадцать лет — шесть арестов… Слушай, что нового с этим юношей, которого ты ищешь?
— Спроси сержанта, он — эксперт…
— Испарился.
— На запчасти коллеги разобрали, — сострил кто-то.
— За столом, о таких неаппетитных вещах? — сделал гримасу здоровенный малый с рыжими усами.
— Ладно, не пижонь, тоже мне….
— Человечество идет к катастрофе. Когда у людей есть все, они начинают сходить с ума, — мрачновато заметил блондин с русским акцентом и налил в рюмку новую порцию водки.
— Почему это все русские — философы? Каждый — Толстой и Достоевский вместе…
— Пошел к свиньям: зато румыны — не нация, а профессия…
— Началось! — криво улыбнулся один из гостей.
— До чего дошло?! Почти каждые двое суток убийство! Две с лишним сотни убийств и большинство — на криминальной почве…
— Каждую неделю разборка…
