— преступники. Но разные…
Чень взялся объяснить. Современная преступность, по его словам, нашла новую форму. Ее совершеннейшая наивысшая ступень — китайская мафия! В ней все организовано, все действуют вместе под единым началом…
— Зачем воровать, грабить, когда можно сказать: «Иди и сам принеси!» Рекетир отдает приказ, и понимающий человек идет и сам приносит. Строгая иерархия…
Китаец играл колечками дыма, как мячиками. У Панадиса зарябило в глазах. Он даже не очень вслушивался.
«Философ — мафиози, и еще — китаец? Ну и ну!»
Однако, сама по себе схема пришлась Панадису по вкусу.
Как это не печально, с точки зрения высшей морали, Чень по сути прав.
С одной стороны — исполнители, толпа, с другой — подлинные бароны и князья криминала. Хозяева жизни. Своего рода аристократия. Кое-где они уже слились с государственным аппаратом.
Одни, в связи с этим говорят о «коррупции», другие вводят специальное понятие — «организованная преступность». Простой люд предпочитает называть это «мафией». На службу ей поставлены депутаты, журналисты, жрецы правосудия. И, конечно, стражи порядка: эти, вообще, продажны, как шлюхи…
Панадис был спокоен: Чень слегка перебрал, а он, как обычно, сохранил ясность ума…
— А теперь, доктор, — глаза Ченя вдруг сузились, зрачки стали похожи на дырки от пуль. — Кому Ли стоял поперек дороги?
Панадис знал: вопрос этот будет задан.
Отвечать надо было так же коротко и убедительно. Юлить означало рисковать жизнью.
— Вы подозреваете меня? — он поднял глаза на китайца, спокойно встретил направленный на него пристальный взгляд.
— Пока нет, — китаец отвернулся. — Я взвешиваю. Вы тоже — думайте…
— О чем, мистер Чень?
Чень строил и перестраивал на скатерти из вилок и ножей какие — то фигуры. Панадис не мог отвести взгляда от его рук: короткие пальцы с аккуратно подстриженными ногтями двигались плавно и спокойно, и вдруг — даже не движение, а незримый импульс, и фигура исчезала, оставляя вместо себя рваные контуры.
Наконец, китаец поднял голову.
— Я сказал вам еще в прошлый раз. В триаду вступают один раз и уже навечно.
Панадису стало вдруг холодно от этих слов. Если бы мог, сбежал бы сейчас к себе в номер, заперся, укрылся теплами одеялами.
— Ли больше нет. Нет триады, — постучал ногтем по столу Чень, Остался человек, который перевозит трансплантанты и его охранник. И еще вы и ваш профессор.
Чень снова поднял на Панадиса тяжелый и пристальный взгляд.
— Что теряют они, а что — вы? Давайте считать! Курьеру новых хирургов не найти, операционных тоже. Кто ему доверится? Правда, что и вы на этом много теряете: уже намеченные операции, трансплантанты, деньги.
Он на мгновение остановился и многозначительно кашлянул:
— Но органы для пересадки можно найти и в другом месте, и тогда деньги придут снова…
— Это что — обвинительное заключение? — спросил Панадис далеким, не своим голосом. — А когда суд и приговор?
Чень снова поиграл дымом от сигареты и помахал указательным пальцем: нет — нет, он, Панадис ошибается.
— Пока — лишь игра!
Панадис кивнул. Если он не возьмет себя в руки, он пропал. После обвинительного заключения у «триад» сразу следует суд. И он уже идет.
Собрав всю силу воли, Панадис немедленно начал защиту.
— Вы правы. Но ошибиться может каждый. Какой смысл был бы мне на это идти? Налаженный конвейер, и вдруг — сбой?! Должна же быть причина…
— Я вам назову ее: конкуренты… — мгновенно оборвал его встрепенувшийся Чень.
Он слегка раскачивался на стуле, выбросив вперед ногу в модельном ботинке.
— А вы не думаете, что у вас за плечами могла действовать российская или китайская полиция? — выпустил когти Панадис.
Чень пристально посмотрел на него и усмехнулся.
— Я вам открою маленький секрет, доктор. Мой отец был сановником Мао. В культурную революцию отца арестовали. Послали в исправительный лагерь. Перевоспитывать. Он там умер. Когда культурная революция закончилась, мне сказали: «ты должен стать разведчиком! Родина требует.» Я учился в разведшколе. Потом работал и сгорел. У вас говорят «засветился». Но я много и многих знаю. Такие люди, как я, нужны. Я разговариваю по- русски, по-английски и по — японски. Меня нашли и пригласили. И теперь я контролирую этот конвейер, где сейчас важный узел вдруг вышел из строя. Можно ли его заменить? Да, конечно! Но если завтра все повторится снова?!
Перед Панадисом сидел умный, ловкий, опытный и на все готовый экземпляр человеческой породы. Хищник в элегантном костюме. Продукт эпохи, которая, как гигантская мясорубка перемолола миллионы людей. В живых после нее оставались лишь те, кто без хрящей. Или те, кто был так остер и опасен, что мясорубка просто его отталкивала, чтобы не сломать ножи.
Чень разбирался в законах выживания. Там, где другой бы подорвался, он выходил живым и невредимым.
— Вы кого-нибудь убили в жизни? — Теперь он забавлялся Панадисом, как прежде с колечками дыма.
Панадис сокрушенно развел руками.
— Слава богу, нет!
— Я вам не верю. Но это неважно. Со мной это было… — Чень словно сознался в маленьком и невинном грешке.
Он усмехнулся и внимательно посмотрел на Панадиса.
— Сказать вам, что я это люблю? Нет! Но если бы я не сделал это, тут, с вами, сидел бы другой. Не я.
Обед подходил к концу, Панадис так почти ни к чему не притронулся.
— Вы удивились, когда я сказал, что из триады невозможно выйти?
Слегка прикоснувшись к плечу Панадиса, он прошелся по нему бесстрастным взглядом.
— Что? — внутренне холодея, спросил Панадис.
— Вы меня прекрасно слышали.
— Да, — Панадис сглотнул комок в горле.
— Я объясню. Ли был хорошим учеником. Он отлично изучил вашу биографию. Все про вас узнал. И даже о ваших невинных шалостях сначала в Баку, а потом и в Костроме…
У Панадиса закоченели кончики пальцев.
— Будем откровенны, господин Чень…
— Откровенны? — глумливо переспросил его Чень. — Да, — будем откровенны!.. Я вам скажу, в чем ваша беда, доктор. Вы думаете, что вы всех умнее и всех перехитрите…
Панадис поперхнулся. Если Чень действительно допускает, что он, Панадис, мог сдать покойного Ли, остающиеся ему дни можно сосчитать по пальцам.
Выход был один: направить китайца по любому более или менее вероятному следу. А за это время, обдумав ситуацию, отыскать верное решение.
— Я работаю с известным урологом из Израиля — профессором Бреннером. Он, кстати, бывал и у вас в Пекине. Консультировал кого-то из высоких сфер…
Китаец не сводил с него взгляда.
— В последнее время его начали обхаживать хозяева одного из московских медицинских центров. Может, это как раз те конкуренты, о которых вы говорили?
