Человек с «МК» иронически улыбнулся:
— От верблюда…
И зашагал быстрыми шагами прочь.
Гиены занимались сексом.
Рындин тряхнул головой и отправился к выходу.
Вечером ему позвонил секьюрити собственной Службы Безопасности, поджидавший его в отдалении…
— Человек, который к вам приходил, — мент из РУОПа. Майор. Мы вместе с ним доехали до Шаболовки… Между прочим, там, в аллее, я видел женщину, которая к нам приезжала вместе с братом…
— И тот тоже был? — встрепенулся Рындин.
— Нет, на этот раз — израильтянин, которого она потом привела…
Все цепочка немедленно выстроилась: Панадис подослал к нему пару, которая сразу вызвала у него подозрение. А теперь второй израильтянин, связанный с Панадисом и Бреннером, взял его под наблюдение. Но мы еще посмотрим, кто — кого…
Гуляя неподалеку, Алекс с Анастасией забрели в зоопарк. Здесь он был не таким, как в Иенрусалиме, иным Больше хищников, менее просторные вольеры.
В лучах зажигающихся фонарей клетки со зверями казались, как в детстве, загадочными. Вызывали странное чувство, — не то, чтобы волнение, а какое — то чуть ли не мистическое ожидание: будто здесь и только здесь могла разрешиться давно, с детства, томившая душу тайна.
Рассеянно прохаживаясь вдоль вольеров и клеток, Алекс ловил себя на том, что иногда в раздумье останавливается. Что за шифровку шлет в нашу генетическую память этот исчезающий мир когда — то господствовавшей на земле фауны?
Вот, как экзотический цветок, распушила свой капюшон кобра. Застыла на перекладине акробаткой — мгновенье, и сорвется вниз черноокая обезьяна. Задумчиво, как телескоп, поднял вверх, к звездам хобот слон. Что он видел Африку? Венеру? Весь Млечный путь?
Зоопарк срывал с природы детский чепчик цивилизации, ночным ветром и звуками подчеркивал ее пещерную суть, грубой обнаженностью инстинктов размывал воздвигнутую самим человеком границу между его прошлым, настоящим и будущим.
Из Зоопарка они поехали к Анастасии.
Он вызывал в ней странное чувство — этот высокий, худой и нескладный парень. Какую — то смесь острого любопытства и удивления.
Анастасия знала, что его родители были москвичами, но сам он нисколько не напоминал ни своих русских сверстников, ни, тем более, живущих здесь его соплеменников. Ни внутренне — хотя бы уже потому, что не должен был никому доказывать, что он не хуже, чем они, а может быть, даже лучше. Ни внешне — он был смугл и пропитан других солнцем и ветрами.
Они сели за стол. В серванте у нее нашлась бутылка «мартини». Разлили по бокалам. Открыли коробку конфет.
Алекс поднял бокал:
— За тебя, какая ты есть… — и, улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
Она уже не злилась на него. Даже акцент его не отталкивал ее так как раньше.
Господи, ну почему он так на нее смотрит?
— Ты женат? — вдруг спросила она.
— Нет, — пригубил он бокал. — Я же не мог сесть на шею матери. Офицер — даже в полиции — это не профессия. Я хочу кончить юридический, а тогда…
— А я была замужем, — довольно горько усмехнулась она. — Не думала, как ты, — что, да зачем? Влюбилась, и пошла в ЗАГС…
— А потом? — смотрел он на нее так, словно хотел пройти куда — то внутрь, но не решался открыть дверь: а вдруг ему не разрешат?
— А потом — суп с котом…
Он с сомнением покачал головой.
— А как можно жениться, если не знаешь человека?
— Что значит, — не знаешь?! Он ведь с тобой рядом полгода, год, иногла даже — два?
— Ну и что… Сначала ведь надо узнать друг друга… Это же не партнер о квартире: раз — два — три, и разбежались… А если дети?…
— К счастью, — детей не было, — допила она вино из бокала. И вдруг неожиданно даже для самой себя сказала, — а может, и к сожалению…
— Моя подружка ушла от меня сама, — констатировал Алекс таким тоном, словно автобус тронулся, а он не успел вскочить в двери. Ни жалобы, ни горя в его замечании не было.
Анастасия вспомнила, как страдала она сама, когда застала мужа в постели с подругой. Прошло два с половиной года, но едва она начинала думать об этом, ее ударяла волна обиды и жалости к самой себе. А сейчас вот почему — то она этого не почувствовала.
— Рассорились? — спросила она его, сама ругая себя за такое любопытство.
— Нет, — совершенно спокойно объяснил он, — влюбилась в другого и ушла.
— А ты?
— Я? — спросил он. — Конечно, мне было тяжело. Но представь себе: а что если бы мы были женаты? Весь этот развод, свары, суд…
— Ты так спокойно обо всем говоришь, словно речь идет о чем-то самом обыденном… А где же чувства? Любовь…
Алекс смотрел на нее, словно не понимал: да о чем она говорит.
— Скажи — разве чем больше ты говоришь о своем чувстве, — тем больше любишь?
Анастасия покраснела от неловкости.
Чем больше он смущал ее, — а сделать это было не так — то легко, ведь она не была наивной девочкой и хорошо знала цену жизни, — тем больше ей хотелось понять, что кроется за этим красивым, если бы не неуклюжий нос, лицом, под коротким и жестким ежиком черных волос и глазами, в которые можно было легко войти, но очень трудно выйти?
— Слушай, — вдруг просительно произнес он, — я могу попросить тебя потанцевать со мной?
— Что? — спросила она, сначала даже не очень поняв, что он ей предложил.
— Ну, есть же у вас, наверное, дансинги, клубы, дискотеки… Это тебя ни к чему не обязывает… Если тебе не хочется, — не стесняйся: я все пойму и поеду в гостиницу…
Анастасия вдруг взяла его за руку и повела за собой.
— Пошли!..
— Мне захотелось ощутить тебя чуть ближе, — сказал он, и она покраснела, но почему — то не обиделась.
— Ладно, — бросила она с улыбкой, — немножко не по возрасту, — ну, да пусть!..
Он взял ее под руку и она втянул в себя несколько раз ее запах. Глаза его были закрыты.
«Ты — идиотка!» — обозвала она саму себя, но села с ним в такси.
Почему она закрыла глаза, когда он слегка провел пальцем по ее шее? Ласка в этом движении подействовала на нее почему-то еще сильнее, чем объятье и поцелуй…
— Спасибо! — сказал он и, осторожно взяв ее руку, поднес ее к своим губам. Они у него были горячие и нежные…
Рындин из зоопарка поехал к себе.
Нет, он не ошибался в своих подозрениях: это Панадис! Именно с ним был связан убитый Ли. И это через него дей ствовала четко налаженная цепочка: китайские курьеры, доставляющие трансплантанты; их московский резидент Ли; посредник и менеджер израильского профессора и эстонских клиник бакинец Панадис; израильтянин, почему — то интересовавшийся системой охраны центра, а сегодня следивший за ним в зоопарке, и босс Ли, отвечающий за функционирование «российского направления»…
«Итак, теперь он не сомневался: разгром центра заказали Панадис и этот второй китаец».
Он и не заметил, как подъехал к воротам, которые снова уже работали с помощью дистанционного
