Дамы встали из — за столика, и одна из них даже наградила Панадиса насмешливым взглядом. Это ее личное дело: такими мужчинами, как Панадис, не бросаются. Неизвестно еще, кто потерял. Панадис слегка похлопал в ладоши, подошел верткий официант.
— Спасибо, было очень вкусно, милый друг, — сказал он, оставив на столе чаевые.
Оделся, спустился вниз. Здесь не успел он поднять руку, как к нему подъехал таксисит. Панадис не без тщеславия подумал о том, что сам вид его говорит о солидности и надежности. Таксисты в этом отношении — точнейший дозиметр.
В машине он подвел итог мыслям: философы мыслят абстракциями, однако Чень продемонстрировал недюжиный практический расчет. Нет сомнений: он его засветил намеренно. Чтобы таким образом лишить возможности выбора. Теперь его у Панадиса, просто нет. Рекетиры знают, что он заказывал их вместе с Ченем, а коли так, — нет сомнения, что очень скоро об этом узнает и Рындин. Ведь возможностей получать информацию у этого порочного московского красавца куда больше, чем у пекинца Ченя.
Чень не станет укрывать какого-то Панадиса своей шкурой: с чего ему рисковать? А остаться один на один с Рындином, когда он обо всем узнает со стороны — все равно, что прилечь вздремнуть в клетке с тигром…
Но Панадис уже просчитал все возможные варианты и выбрал наиболее удачный. Возможность ошибки была сведена к минимуму. Риск? Кто не рискует, тот не выигрывает…
Остановив такси недалеко от обнесенного оградой особняка медицинского Центра «Милосердие, 97», Панадис вышел.
Убедившись, что за ним не наблюдают, он подошел к КПП, нажал кнопку «интеркома».
— Доктор Панадис, — хорошо обкатанным голосом произнес он, — доктор Рындин меня ждет…
Металлическая дверца открылась, мимо секьюрити и его монитора Панадис прошел внутрь.
Справа, в углу двора, у гаража, трудились несколько работяг. Шофер «амбуланса», скорой помощи разговаривал с высоким, в белом халате санитаром.
Панадис поднялся по ступенькам к двери особняка. Несколько мгновений его пристально разглядывали в глазок, наконец открылась входная дверь. Панадис очутился на широкой выложенной мрамором лестнице с темными, хорошо отлакированны ми перилами, и, одолев еще один пролет, оказался в приемной Рындина.
Стены здесь были заново выкрашены, новая люстра в распечатанной коробке лежала у стола секретаря, а в простенке бросался в глаза огромный аквариум с песком и ракушками на дне. пока — без воды и рыб.
Вобщем, несмотря на усилия ремонтников, следы разгрома все еще были видны.
— Разрешите? — манерно спросил панадис, открывая дверь.
— Да, да. входите, — Рындин встретил его в дверях. — Тут мы затеяли небольшой ремонт…
В кабинете не было стола, стояли только новые итальянские кресла: их явно привезли сюда накануне, а, может, и сегодня утром. У окна на картонных коробках покился компьютер.
— Коньяк? Кофе?
Чай? — деловито спросил Рындин.
— Кофе, — томно, с намеком на интимность произнес Панадис.
Рындин подошел к двери, сказал несколько слов кому-то в приемной. Вернулся к Панадису.
— Мы уже заканчиваем обустраиваться, — бросил, как ни в чем не бывало, — но все равно придется удовольствоваться пока вот этой тумбочкой…
Он показал на столик для принтера.
Панадис замахал руками:
— Что вы, что вы, какая разница…
— Как поживает профессор Бреннер? — небрежно осведомился Рындин. Спасибо! Вам от него большой привет…
В дверь в это время постучали. Высокий мрачноватый секьюрити внес чашечки с кофе.
Несколько минут они молча пили. Кофе оказался натураль ным, отменно заваренным.
Рындин вел себя так, что Панадис просто вынужден был все время проявлять инициативу.
— Можно у вас здесь спокойно разговаривать?
Рындин кивнул:
— Мы только вчера проверили…
— Я бы предпочел выйти… — Панадис старался не выпячивать свою осторожность. В кабинете могли быть установлены скрытые записывающие устройства. — Мы наверняка тут кому-то будем мешать…
Рындин бросил на него беглый взгляд:
— Я, к сожалению, должен кое с кем встретиться… Если у вас есть время, вы можете меня немножко проводить.
Лицо Панадиса излучало озабоченность: им ведь предстоял важный, вполне конфеденциальный разговор.
Они спустились по лестнице, прошли по дорожке к проходной. По дороге взгляд Панадиса снова наткнулся на машину «скорой» помощи. Она стояла теперь у самой дорожки. На ветровом стекле ее болтался популярный когда-то мультфильмовский зеленый Крокодил Гена.
— Чего — то снегоочиститель заедает, — озабоченно сказал человек постарше санитару.
Увидев Рындина, оба вытянулись.
— Здрасьте, Олег Алексеевич…
Они остановились в конце двора, рядом с «мерседесом» Рындина.
— Я думаю, нам лучше поговорить здесь, чем в машине, — вопросительно взглянул на него Панадис.
— Чтож, — Рындин чуть прищурился. — Как вам угодно…
— Я хотел вас кое о чем предупредить, — доверительным тоном тоном начал Панадис.
Рындин развернулся в его сторону, но не произнес ни слова.
— Мне известно, кто устроил побоище в вашем Центре…
В глазах Рындина отсвечивали льдистые искорки.
— Мне нелегко было пойти на это признание, доктор Рындин, но я счел это своим моральным долгом…
В голосе Панадиса звучали приличествующие моменту сожале ние и скорбь. Рындин по-прежнему молчал…
— Есть какая-то граница, которую порядочный человек не может пересечь…
Рындин слушал.
— Это может показаться непорядочным, но когда я узнал обо всех подробностях, я решил, что настоящая порядочность обязывает меня рассказать вам обо всем. Ведь если человек понимает, что он ошибался, он исправляет свою ошибку…
Опять ни слова в ответ.
— Вместо того, чтобы скооперироваться с вами, эти люди решили разрушить ваш бизнес. Все сделано в чисто азиатском стиле. Ведь этот китаец — Чень, он…
— Китаец? — изобразил холодное удивление Рындин. — Вы ведь говорили, что работаете в Эстонии. С этим израильским профессором…
— Трансплантанты, которыми мы работали, шли из Китая, — поспешно вставил Панадис.
— Ясно, — хмынул Рындин и бросмл безразличным тоном, — Не будем об этом…
Он щелчком на дистанции снял блокировку «мерседеса».
— Садитесь, я подвезу вас, куда вам надо…
Уже сидя за рулем, он нажал на кнопку и открыл правую дверцу.
— Спасибо, я к себе. В гостиницу.
Панадис, поправив полупальто, расположился в суперудобном кресле. У него с души спал камень: самое неприятное — позади…
Вечно разгуливать по минному полю беззаконности Олег Рындин не собирался.
Дело не в риске, — он был бы на него готов, а в отсутствии целей, как таковых. Он ведь не родился преступником, и у него, как он считал, — нормальные вкусы и потребности. Нет — нет, он, Олег Рындин,
