Безумно хотелось врезать ему, но это было не в моих интересах — для своих пятидесяти с хвостиком Манафу обладал отличной реакцией и силой удара.
Едва он начал разглагольствовать, я понял, что он отлично информирован обо мне. Говорил Манафу с пафосом начинающего миссионера, но я умирал от нетерпения: какой же длины будет нитка бус, которыми он собирается меня соблазнить?
В сжатом изложении моя биография выглядела так:
— Угон автомобиля. Вождение без прав. Аферист. Мошенник. Шулер. Образование: исправительная школа и университет, где носят полосатую форму.
Пока он говорил, я не пытался возразить, даже когда Манафу вытащил у меня из рукава игральные карты, помахал ими перед моим носом, изорвал в клочки и сунул их мне в нагрудный карман.
Меня это забавляло, а он все распалялся.
— Умоляю, — сказал я, — ты растрогал меня до слез, только не понимаю, чего хочет твоя душенька? К чему весь этот спектакль? Хотя нужно тебя поздравить — ты великолепно поставил сцену на балконе. Но если ты пытаешься меня шантажировать, то заявляю, что карточные разоблачения меня не волнуют. Я не забочусь о своем престиже. Кроме того, прежде чем спросить, чего тебе от меня надо, довожу до твоего сведения, что ничего не делаю бесплатно.
Он так и взвился:
— Сколько ты выиграл за сегодняшний вечер?
— А что, хочешь получить обратно?
Высокомерная улыбка была мне ответом. Однако я воздержался от замечаний по поводу его благородства, обратив внимание, что его ладонь могла бы обхватить глотку и потолще моей. Он вытащил бумажник и извлек из него конверт.
— Этого тебе хватит!
— Чего желаете за такую безделицу? — спросил я, взвешивая конверт на ладони.
— Если все пойдет хорошо, получишь еще столько же.
— Значит, дельце намного грязнее, чем я думал… Почему ты предлагаешь именно мне?
Он смерил меня презрительным взглядом и положил конец вопросам:
— А разве тебе не нужны деньги?
Я осторожно хмыкнул и сунул конверт в карман.
— Что надо делать?
— У тебя есть фотоаппарат?
— Нет, но можно достать.
Он помолчал, словно заколебавшись в последний момент. От напряжения черты его лица стали резче. Несмотря на возраст, он был интересным мужчиной, пожалуй, его можно было назвать суперменом.
Из глубины дома доносились отголоски праздничной суеты. Я подбодрил его кивком, ожидая продолжения.
— Хочу получить доказательства супружеской неверности, чтобы развестись. Моя жена…
Я не смог удержаться от улыбки. Это было именно то, что я подозревал.
— А ты случайно не мазохист?
— Какое тебе дело? — возмутился он.
— Никакого. Где надо снимать?
— У меня дома. Улица Александрина, 12. Сегодня в час ночи, точнее, уже завтра, я уезжаю в Яссы. Жена отвезет меня на вокзал. После этого наверняка…
— Откуда такая уверенность?
— Я слышал разговоры по телефону и сделал кое-какие выводы.
Опять постучали в дверь. Манафу протянул мне несколько ключей.
— Это от парадной двери и черного хода, — прошептал он мне в самое ухо. На меня пахнуло дорогим дезодорантом с ароматом кедра. — Спальня наверху.
— Минутку, Клаузевиц!.. А что делать, если твоя жена заблокирует двери?
— Ты прав, — пробормотал он. — Я оставлю открытым окно на террасе. Она не проверит. Поднимешься по лестнице — не беспокойся, не скрипит. Наверху есть гостиная. Оттуда выходишь в маленький холл. Левая дверь — в ее спальню…
Манафу не мог скрыть нетерпения, приобщая меня к своему плану, — он рассказывал подробности торопливым шепотом. Я закурил. Болела разбитая губа, и, хотя нужно было задать еще массу вопросов, я размышлял, как выглядел бы мир, если бы каждый творил только добро.
— Эй, проснись, ты все понял? Я кивнул.
— Тогда желаю успеха.
— Почему ты позволял мне выигрывать?
Неожиданный вопрос, даже неуместный. Он посмотрел на меня удивленно. Брови забавно изогнулись, и он стал похож на кролика во фраке, нечаянно заснувшего на бархатной кушетке и грубо разбуженного в тот миг, когда ему снилась королева моркови.
— Когда я нанимаю человека и оплачиваю его услуги, то одним из условий ставлю: не задавать лишних вопросов. Кажется, ты глупее, чем я воображал.
— Благодарю!.. Где находится улица Александрина?
— Если ехать от Триумфальной арки по аллее Роз — вторая направо.
— Ладно.
Распахнув дверь, он жестом пожелал мне успеха и исчез. Только я собрался встать, как в ванную вторглась рыжая красавица, с которой я танцевал, и набросилась на меня с упреками:
— Это что, общественная уборная?! Что вы здесь делали вдвоем?
— Я поместил объявление и теперь должен ждать.
— Что? Чего ждать? Какое объявление?
— Опытный наездник укрощает молодых кобылок.
— Болван, — пробормотала она, закрьюая краны. Смущенное выражение ее лица заставило меня улыбнуться.
— Что с твоей губой? Кажется, тебя побили?
— А ты радуешься?
— За что тебя так? — спросила она, машинально поворачивая ключ в замке.
— За тебя. Я сказал приятелю, что и ты дала объявление. Но ему не понравилась формулировка.
Она искала что-то на полке и больше не обращала на меня внимания.
— Эй, разве тебе не интересно знать, о чем речь?
— Ну да… — Видимо, найдя, что ей надо, рыжая обернулась. — Давай говори!
— Молодая, благовоспитанная девушка со спокойным характером берется наводить порядок в вашем укромном уголке…
От ее пощечины у меня из глаз посыпались искры, лопнула губа. Такое уж мое счастье! Горячая струйка потекла по подбородку и дальше по костюму. Очевидно, кровь — универсальное средство, соединяющее души, потому что девушка сразу смягчилась и стала прикладывать к ранке ватный тампон, смоченный йодом, а потом помазала мне губу карандашом от порезов. Я взвыл и обнял ее за талию, ну, может, чуть-чуть пониже.
— Веди себя смирно! — она шлепнула меня по руке. Покончив с проявлениями милосердия, она оставила меня в покое и занялась своим макияжем. Стараясь не замечать моего присутствия, наложила тушь на ресницы, подмазала губы и веки. Я закурил новую сигарету, а она начала нервничать.
— Ты когда-нибудь уйдешь?! — крикнула она. — Уходи!.. Я хочу на несколько минут остаться одна!
Я тупо глядел на нее, как будто не понимая, чего от меня требуют.
— Поскольку ты закрыла дверь на ключ, я предполагал, что у тебя другие намерения. Я только и жду твоих указаний.
Взбешенная, она открыла дверь и вытолкнула меня.
