карьеры он был и остается патриотом родного клуба «Спартак». Эту команду он восемь раз провел по кругу почета после пяти побед в чемпионате СССР и трех выигрышей кубка. Причина его рекордного спортивного долголетия — высокая требовательность к себе. Нашу молодежь нужно воспитывать именно на таких примерах.
В футболе есть много приемов, чтобы обыграть соперника. Обычно от противника отрываются, выискивая пространство, где можно свободно распорядиться мячом. Но очень редко пустой участок поля можно найти на главном направлении. Основной проспект по центру поля всегда перекрыт вражеской обороной.
Поэтому атаки идут, как правило, окольными, а значит, более безопасными и легкими путями. Вот отчего мало забивают голов, вот почему болельщики так часто вспоминают блаженные дни выступлений Григория Федотова, Всеволода Боброва и Игоря Нетто.
Тактику большинства смело отвергали эти титаны. Не от противника, а на него. Не один на один, а вторжение с мячом в самую гущу чужой обороны, по самой прямой дороге к воротам. Вторжение неожиданное, дерзкое и потому успешное.
Много таких красивых мячей забил Игорь Нетто. Чаще всего это бывали решающие, особо весомые голы.
...Исчерпаны возможности нападения, бесплодны тонкие по замыслу передачи, неприступными кажутся чужие твердыни. И вдруг Игорь Нетто с мячом в ногах рвется на приступ в одиночку. Обогнан первый, обыгран второй, обманут третий. Взгляд на мяч и здесь же — на вратаря. Мгновение поймано. Удар. Гол!
После этого умиротворенный Игорь торжественно шел к центру поля. Взгляд его добрел, черты лица смягчались.
Игорь умел быть принципиальным и справедливым. У него обо всем — собственное мнение, в привязанностях — постоянство. К футболу он относился как подвижник. В искусстве и музыке тяготел к серьезному.
На вопрос о причинах проигрыша обычно кратко отвечал:
— Много браку допустили, — и замолкал. После драки махать кулаками не любил. Но к следующей игре энергию копил и друзей по команде взбадривал.
Вот почему за пятнадцать лет его капитанства в «Спартаке» команда, как правило, дважды подряд не проигрывала. В вопросах тактики Игорь придерживался взглядов трезвых и ясных. Фантазиями не обольщался. Предпочитал игру в «мелкий перезвон», как именовались быстрые и точные передачи. Но мог ударить и в «большой вечевой колокол» — один ворваться в чужую оборону и изящный почерк своего мастерства скрепить печатью решающего гола.
Популярностью Игорь Нетто пользовался не только в нашей стране. Везде, где знают футбол, было известно его имя. Это позволило спартаковцам в одной из зарубежных поездок близко познакомиться с корридой. Мы увидели бой быков, еще уцелевший в Испании, Мексике и некоторых южноамериканских странах.
В 1959 году команда мастеров московского «Спартака» играла в Южной Америке. В столице Колумбии — Боготе — перед одной из тренировок ко мне в номер зашли Масленкин и Корнеев и попросили взять на стадион знаменитого мексиканского тореадора, который настойчиво ищет знакомства с Игорем Нетто. У автобуса мне его представили. Антонио Лисарасо — так звали тореро — оказался высоким, отлично сложенным парнем лет двадцати пяти. Держится скромно, одет изысканно, со вкусом.
— Антонио, у вас от мяча бедра будут болеть. А свежие ноги вам нужней, чем боксеру, — говорю я ему.
Он отвечает:
— Ничего, я ведь и матадор и футболист с детства.
Вышли на поле. После разминки и тренировки разделились на двое ворот. Тореодор вызвался играть на левом краю и профессионально эти обязанности выполнял.
Интерес к бою быков после этого знакомства еще больше возрос. Коррида была назначена на воскресенье.
Всей командой мы разместились в почетной ложе для гостей. По радио сообщили — в цирке «Спартак». Нас дружно приветствуют десятки тысяч голосов, вчерашних посетителей стадиона. За пять минут до этого все громко требовали снизить цены на корриду (билет от трех долларов и выше). Известие о присутствии советских футболистов отвлекло публику от щекотливого вопроса.
Начинается коррида традиционно — торжественным парадом. Под звуки оркестра появляются в расшитых золотом костюмах, со шпагами в руках все матадоры, за ними бандерильеро и, наконец, пикадоры на лошадях. Они напоминают Дон-Кихота несуразностью одеяния и внешним видом лошадей, защищенных по крупу кожаными матрацами.
Зрелище, когда не утомленный еще бык атакует несчастную лошадь и, несмотря на кожаные щиты, наносит тяжелые раны, оказалось особенно тягостным. Уже тогда многие из наших ребят побледнели, а кое-кто покинул ложу. Фонтан крови, хлынувший из быка вслед за вылетевшей, как пружина, шпагой, доконал прославленных бомбардиров кожаного мяча. Я тоже почувствовал головокружение, но усилием воли заставил себя остаться.
Появляется матадор на арене не сразу. Вначале быка, выпущенного из полутемного стойла, встречает пикадор — всадник, вооруженный копьем, которого сменяет тореадор с большой красной мулетой. Потом бык в исступлении гоняется за пешими бандерильеро. Их двое, и каждый должен всадить в шею животного две бандерильи — деревянных копьеца с металлическим наконечником.
Это очень опасно, разъяренный от боли и крови бык бьет рогами с остервенением. Только недюжинная ловкость и самообладание спасают смельчаков. Один из них на наших глазах взлетел на воздух. Подоспевшие тореадоры спасли ему жизнь, своими мулетами скрыв бандерильеро от глаз быка.
И вот, наконец, животное достаточно утомлено. Пора приступить к развязке. Под аплодисменты появляется матадор. На арене только он с маленькой мулетой и бык. Зрелище достигает апогея. Бык видит единственного врага и кидается на него. Начинается игра со смертью. Матадор в доли секунды успевает увернуться от рогов, отводя животное колебаниями мулеты. Он обязан проделывать это не спеша, изящно, грациозно и очень близко от рогов. Двадцать сантиметров встречаются шиканьем, а вот два — овациями.
Каждый матадор старается блеснуть каким-нибудь особенным приемом. Один ждет быка на коленях, другой становится к нему спиной в самый критический момент, третий медленно поворачивается около торчащих рогов. А зрители, среди которых добрая половина женщины, беснуются и кричат.
Наконец матадору выносят шпагу, и он получает разрешение от президента корриды разить быка. Подобно римскому консулу Сулле, тот опускает большой палец вниз. Матадор делает выпад, стараясь поразить быка в сердце. Животное стоит несколько секунд, затем начинает шататься и падает.
Арена грохочет. Появляется лошадь с лямками. Тушу захлестывают за задние ноги и увозят по песку. На нее стараются взгромоздиться наиболее экспансивные зрители, прыгающие вниз со своих мест.
Затем полиция наводит порядок, следы крови посыпают свежим песком. Пятиминутный антракт, и на арене следующий бык. Его ждет другой матадор.
Антонио Лисарасо выступил блестяще. Почти не двигаясь с места, пропускал он мимо бедра рога животного, весившего более 400 килограммов. Теперь редко кто из матадоров идет на такой риск. Мы с удивлением узнали, что по-настоящему крупный и тяжелый бык — непобедимый противник в схватке с человеком, вооруженным одной шпагой. Узнали мы и другие особенности корриды: если, например, матадор нанес два удара шпагой, а животное устояло, то оно спасено.
Попался среди шести животных, вышедших на арену, и умный бык. Он не захотел гневаться и равнодушно смотрел на красные мулеты, красные платья, шарфы и зонтики неистовавших зрителей. В конце концов его выгнали с арены и заменили другим.
Опустошенными уходили мы с корриды. Жгучий интерес был удовлетворен, а в душе родились протест и отвращение. Впрочем, о вкусах не спорят: не зря Джек Лондон описывает критически бой быков, а Эрнест Хемингуэй с восхищением.
Меня на вторую корриду не тянет. Мне страстно хочется, чтобы футбол переманил с гладиаторских арен на стадионы всех любителей боя быков. Чувства, вызванные корридой, не помешали нам дружески
