— Вот именно: развлечение! А мне не нравится, когда надо мной смеются!
— Тогда подумай о том, как посмеются надо мной, когда я буду щеголять голым задом на подходе к городу. И вообще, — хмыкнув, продолжал Лот. — Это не самый плохой спор. Тебе пора понять, что такое дружба.
— Готовность совершать ради другого безрассудные поступки?
— О! — удивленно глянул на него бродяга. — А ты быстро учишься! Эдак у меня действительно есть шанс прокатиться на загривке этого надутого торгаша!
— Перестань, — болезненно поморщился Аль. — Я говорю ерунду, а ты зачем-то мне поддакиваешь!
— Потому что не такая уж это и ерунда. А что касается спора, чтоб ты знал, то бывает и хуже. Когда спорят о тебе за спиной. Что женят на первой попавшейся старухе, что заставят сесть в кучу навоза, что привяжут к себе узами признательности, а потом — раз — и их обрежут, словно ненужную нить.
— Вот именно!
— Что — вот именно?
— Ты хочешь стать моим другом на спор!
— Я?! — от удивления тот даже рассмеялся. — Нет! Ты невнимательно нас слушал. Я спорил на то, что научу тебя дружить.
— Это одно и то же!
— Совсем нет! Это значит: я сделаю так, что с тобой захотят дружить другие. Что они поймут, что ты им нужен. Не на одно слово, один шаг, пять минут. А…
— На всю жизнь? — теперь пришла очередь Аля смеяться. Только смех у него получился горький.
— А что? Дружба — она в чем-то сродни любви. Если ты веришь в любовь на всю жизнь, то и дружба может быть такой.
— И что же такое дружба?
— Ну… Этому мне и предстоит тебя обучить.
— А ты сам знаешь?
— У меня было множество друзей! — с гордостью подтвердил Лот, а затем, то ли в шутку, то ли всерьез добавил: — Между прочим, и подруг тоже. Хотя это и совсем другое.
— По-твоему с девушкой дружить нельзя?
— Нет, — уверенно качнул головой юноша. — Дружба и любовь — такие вещи, которые нельзя смешивать в одном стакане, как подсолнечное масло с молоком, если не хочешь потом всю ночь сидеть в кустах, сгорая со стыда.
— И, все же?
— Знаешь, давай так. То, что можно сказать словами, я оставлю на самый последний миг. Потому что в дружбе слова — дело последнее.
— А что тогда главное?
— Поступки, — донеслось у них из-за спины.
Лот недовольно нахмурился, глядя на Рика недобрым взглядом:
— Кто здесь учитель: я или ты?
— Ты, конечно, прости, — сын торговца даже смутился, но уже через миг, придя в себя, качнул головой: — Действительно, что я, дурак, делаю? Мне следует тебе мешать, а я помогать стал!
— Кстати, насчет поступков, — Алю надоело, что о нем говорят, словно о какой зверюшке, которую решили выдрессировать. — Не оставить ли вам этот спор со всем, что из него вытекает, до привала? Нынешний переход еще спокойный, но потом лучше не отвлекать внимание от окружающего мира. Если не хотите свалиться в расщелину. Лично мне с моими вечными фантазиями это почти удалось даже на абсолютно безопасной дороге.
Рик уставился на него с каким-то странным выражением на лице.
— Что? — нахмурился царевич.
— Ничего, ничего… — задумчиво пробормотал тот, а затем, повернувшись к Лоту проговорил: — Возможно, я ошибался, и чтобы сделать из зверя человека совсем необязательно быть чародеем.
Какое-то время они шли молча, лишь обмениваясь ничего не значившими фразами и восклицаниями. Рик с интересом оглядывал горы, которые, судя по его восхищенным глазам, вблизи показались ему куда величественнее и прекраснее, чем виделись со стороны. Лот, наоборот, с каждым мигом все сильнее и сильнее мрачнел и жался поближе к склону, поглядывая наверх.
— Здесь безопасно, — поймав один из его взглядов, проговорил Аль. — Пока мы идем этой дорогой, камнепад нам не страшен.
— Ты уверен? — тотчас спросил юноша, однако спустя мгновение, поняв, что с головой выдал себя, покраснев, пробормотал: — Вообще-то, это не важно…
— Видишь, над нами горы образуют что-то вроде складки? Этот карниз защищает нас от камней.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю, — качнул головой Аль, — вижу, чувствую.
— Странный ты, — направляя ослов подальше от края, пробормотал Рик. У него не было времени бросить и взгляд на своих спутников, да ему это было и не нужно. — Словно и не человек вовсе.
— Как это? — растерялся царевич.
— Тому, что люди учатся с младенчества — не знаешь, зато видишь то, что другие просто не способны разглядеть.
— Этот карниз…
— Да при чем здесь это? Не о нем я вовсе. О дороге. Ты ведь ведешь нас не караванной тропой.
— Разве? — Лот озадаченно и одновременно обеспокоено закрутил головой, стараясь в один и тот же миг увидеть и обоих своих спутников, и окружавший их мир. — Почему ты так думаешь?
— Я слышал так много рассказов, что порой кажется, будто я прошел весь путь, и не раз.
— Ну… Караванщики обычно путешествуют летом, на худой конец осенью, но в любом случае — пока снег не выпал. Должно быть, из-за него все выглядит иначе.
— Караванная тропа засыпана снегом, — вместо того, чтобы согласиться с объяснением Лота, тем более видя, что, в общем-то, сын торговца пусть с неохотой, но был готов его принять, Аль предпочел правду, — там не пройти.
— Но если так, разве ты можешь быть уверен, что мы идем правильно? — нахмурившись, качнул головой Рик. — Зимние горы — не лучшее место для изобретения новых путей.
— Скажи, — вместо того, чтобы ответить, царевич заговорил о другом, — ты знал тех, кто ушел в этот путь до нас?
— Ты о вестниках, которых послал царь? Не всех.
— Но среди них были те, кто ходил через горы?
— Да, — с готовностью воскликнул сын торговца, — а первую группу вообще вел известный среди торговцев проводник. Говорили, что он знает горы лучше, чем собственные карманы.
— И они не добрались даже до Венец-горы, — поняв все быстрее, чем тот, кому был задан вопрос, пробормотал Лот. Он нервно дернул плечами. — Бр-р! — ему вдруг стало не по себе. Если опытный проводник заблудился в горах, на что надеяться им, новичкам.
— Ты думаешь, это потому что они пробовали идти по тропе?
— Когда знаешь какой-то путь наверняка, стараешься его держаться.
— А когда ничего не знаешь, — хмыкнув, подхватил Рик, — держаться нечего. И выбираешь тот путь, по которому можно пройти.
— Как мне говорил один человек, главное держать направление, а остальное горы сами подскажут, — произнося эти слова, Аль боялся, что спутники, взглянув на него как на полного идиота, начнут крутить пальцами у виска, однако, к его немалому удивлению и еще большему облегчению те одобрительно хмыкнули.
— Что ж, — проговорил Рик, — это легче, чем пытаться не заблудиться в чужом мире.
Разговор, придя к своему логическому завершению, закончился, и вновь на какое-то время спутники замолчали, каждый думая над чем-то своем.
