вскрывали пол. Потом мальчишка тихонько выходит во двор, смотрит направо, смотрит налево и говорит отцу: «Ну, пойдем».
Отец и сын, забрав свои инструменты, уходят со двора.
– Скажи, Салмон, – спрашивает Хачура, – вы вот так дадите им уйти после того, как они изуродовали мне стены и пол в доме?
– Сиди себе тихо, – отвечает ей тот. – Все счеты сведем в конце.
Они продолжают сидеть на балконе, грызут орешки, пьют кофе. По прошествии часа во двор въезжает пикап. Из него выходят двое, идут к двери домика и начинают возиться с замком.
– Один – это Бахубута, – говорит Хачура, – второго я не знаю.
– Это его приятель, – добавляет Сасон.
Приятели тем временем входят в дом. Включив фонарик, начинают двигать мебель, простукивать стены в комнате, потом переходят в ванную. Трудятся без роздыху.
– Они разобьют мне ванну, – начинает кипятиться Хачура.
– Расслабься, – говорит ей Большой Салмон, – пусть рушат всё, что хотят. Там что у тебя – новая ванна?
– Да какая она новая, – смеется Хачура. – Осталась еще от прежних хозяев – арабов, только для стирки и годится.
Спустя час в домике наступает тишина. Двое выходят во двор и отряхивают одежду от пыли.
– Чертова старуха! – ругается Бахубута и плюет себе под ноги.
Приятели подходят к пикапу и ставят ящик с инструментами в кузов.
– Вы дадите им вот так уйти? – спрашивает Хачура.
– Расслабься ты, – отвечает ей Салмон, – сведем счеты в конце.
Еще час сидят они на лоджии в темноте и видят: во двор входит еще кто-то.
– Поверить не могу!.. – едва сдерживается от смеха Сасон. – Это же господин Гершон, а у него обувной магазин, да к тому же он староста синагоги.
– Может, зашел помолиться, – тихонько посмеивается и Большой Салмон.
Полчаса провел господин Гершон в домике Хачуры. Светил фонариком, простукивал стены. Потом выходит наружу, плюет себе под ноги и говорит:
– Да пошла она… эта старуха!..
– Вы и ему дадите так просто уйти? – спрашивает Хачура.
– Позже с ним разберемся, – отвечает Салмон.
Жена Сасона ставит новую тарелку с орешками, наливает свежего кофе, приносит теплые бурекас. Не успели съесть бурекас, как во двор заходят еще двое, мужчина и женщина.
– Ого, поверить не могу! – тихо восклицает Сасон. – Это же отец и мать маленького Жожо.
Мать Жожо толкает дверь дома Хачуры и говорит мужу:
– Давай заходи, дверь-то не заперта.
С балкона видно, как они светят фонариком в доме, но очень скоро выходят во двор.
– Болван ты, – говорит мать маленького Жожо мужу, – говорила ведь я тебе: «Пойдем вечером», а ты свое: «Дождемся середины ночи». Пока ты ждал, здесь уже побывали.
– Ну и ну, – отвечает тот, – да это воровской квартал, пойдем домой.
– И этим вы дадите уйти просто так? – тихо спрашивает Хачура.
– Потом разберемся, – отвечает Большой Салмон.
Утром Салмон и Сасон отправляются на блошиный рынок. На углу улицы сидит Абрам-возчик, греется себе на солнышке, покуривает и смотрит на мух, что забираются его лошади под хвост.
– Свободен? – спрашивает его Салмон.
– Для Большого Салмона я всегда свободен, – отвечает тот и бросает окурок на тротуар.
– Есть для тебя большая работа, – говорит Салмон, – нужно привезти кубометр белого песка, полкуба щебня, пять мешков цемента, двадцать квадратных метров отличной керамической плитки.
– Всё это забираем в магазине Моргенштейна? – спрашивает возчик.
– Да мне всё равно где, – отвечает Большой, – главное, чтобы всё было уже сегодня.
– Так вы еще не оплатили?
– Ты всё это оплатишь, дорогой, и доставишь во двор старой Хачуры.
– Я что-то не понимаю… – бормочет Абрам.
– А ты подумай хорошенько, и всё сообразишь, – говорит Салмон и поворачивается уходить.
– Сасон, ради Б-га!... – пытается взывать к тому возчик.
– Чтобы все материалы были на месте сегодня до пяти вечера, понял? – отвечает Сасон. – И смотри не опоздай, а то в последнее время по Яффо пошла какая-то странная эпидемия: лошади мрут, повозки сгорают… В такие времена возчикам нужно быть осторожными.
Бахубуту нашли в обувном ряду – он играл в карты с рыбаком Абу Саидом. Увидев Салмона и Сасона, оба сразу встали со своих стульев:
– Добро пожаловать, уважаемые!
– Как дела, Бахубута? – спрашивает Сасон.
– Да всё по кайфу, – отвечает тот.
– Мы искали тебя вчера ночью, но никто не знал, где ты.
– Мы были на вечерушке в Ор-Ехуда {
– У тебя ведь есть кореш, у которого большой пикап, верно?
– Точно.
– Сможешь кое-что перевезти для нас? Тут недалеко.
– Да с нашим удовольствием.
– Знаешь магазин Моргенштейна?
– А, стройматериалы, сантехника, керамика? Конечно, знаю.
– Так вот поедете туда, – говорит Сасон, – и купите голубую итальянскую ванну, только чтоб была первого сорта. Еще прикупите двадцать квадратных метров керамической плитки того же цвета, что и ванна. Да не забудьте всякие хромированные трубы, краны и мыльницы. Погрузите всё это в пикап и привезете во двор старой Хачуры. Этой ночью кто-то разнес ей всю ванную комнату…
– Я что-то не понимаю… – начинает Бахубута.
– Да всё ты «по кайфу» понимаешь, – осаживает его Салмон. – В Яффо ведь всё по понятиям, не так, что ли? Развалил ванную, значит, должен без лишних слов сразу всё восстановить.
– Уважаемый Салмон, – плаксиво начинает Бахубута, – вы ведь знаете, сколько сегодня стоит итальянская ванна.
– А почему я должен это знать? – говорит Большой Салмон. – Короче: времени у вас – до пяти вечера, чтобы всё было во дворе у Хачуры.
– А мой тебе совет, – добавляет Сасон, – побыстрее двигай задницей, потому что по Яффо пошла странная эпидемия: что-то очень часто стали гореть пикапы, а водителям и их приятелям ломают кости. Так что нужно беречь себя…
– Какие люди, какая честь! – суетливо вскакивает господин Гершон, когда в его обувной магазин заходят Большой Салмон и Сасон.
– Мы искали тебя вчера ночью, ты был срочно нужен, – начинает Салмон. – Звонили тебе домой без четверти три ночи, но никто не ответил.
– Ночью?.. – напрягается господин Гершон. – А, свадьба… Да, верно… Мы с женой уезжали.
