– Чушь! Мы просчитываем жизнь страны на десятилетия вперед. С Джохаром договоренность, что командиром вооруженных сил республики назначат вас. Вы и будете гарантом… Кольцом, так сказать, которое должно в гранате остаться…
Вице-премьер ободряюще улыбнулся.
– Джохар – советский офицер и сделает все, как мы скажем! – он покровительственно похлопал Глухова по плечу. – Неужели вы думаете, что мы позволим какому-то генералу водить нас за нос?! Да мы за ночь, силами одной дивизии пройдем эту Чечню туда и назад без единого выстрела, если понадобится! Никто не пикнет! Так что командуйте! Вы теперь министр обороны целой республики! И чтобы к середине сентября всех коммунистов из республики вымести, как мусор! Задача ясна?
– Так точно! – ответил Глухов. – Где мне получить официальное распоряжение?
Вице-премьер аж присвистнул от удивления.
– Ты с ума сошел, полковник! С тобой второе лицо в правительстве разговаривает! Чей приказ тебе еще нужен?
– Моего командования! – упрямо сказал Глухов.
– Будет тебе приказ! – неожиданно развеселился вице-премьер. Он нажал кнопку селектора и бросил: – Ну-ка, зайди срочно!
Через минуту в кабинет влетел запыхавшийся генерал, в котором Глухов узнал недавно назначенного министра обороны.
– Вот, полюбуйся, что у тебя творится. Уже полковники нас на х… посылают. Это которого Джохар попросил, а он упирается! Приказ ему нужен, видите ли! Моего недостаточно!
– Смирно!!! – свирепо гаркнул министр. – Тебе, полковник, молодая российская демократия доверие оказывает! Ты что, умнее всех?!
– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Прошу вашего письменного предписания на убытие в Чечено-Ингушскую Советскую социалистическую республику.
– Надо предписание, – нехотя признал министр. – Ваших слов мало…
– Развели бюрократию! – беззлобно отозвался вице-премьер. – Мы ее скоро под корень изничтожим! Дай ему бумажку, время не ждет!
Оказавшись в ближайшем окружении Дудаева, Глухов скоро перестал понимать, что происходит. В России о нем попросту забыли. Но он продолжал выполнять приказ и оставался военным советником мятежного Джохара. В частности, был одним из разработчиков плана обороны Грозного от российских войск в новогодние дни 1995 года.
Накануне той первой войны он пытался связаться с Москвой и понять, как себя вести. В министерстве обороны помощник министра сначала послал его на три буквы, потом обозвал пособником бандитов и потребовал прибыть в Москву, чтобы пойти под трибунал, а лучше застрелиться по дороге.
Дудаев эту ситуацию разъяснял Глухову со ссылкой на людей, близких к Ельцину.
– У них в Москве правая рука не знает, что делает левая. Одни – за войну с нами, другие против. Березовский мне прямо говорил: 'Дайте им по мозгам, чтобы пропала охота воевать!'. А он ведь имеет прямое поручение Ельцина заниматься Чечней! И еще, в Грозном сейчас известный правозащитник – человек, очень близкий к российскому президенту. Он тоже мне советует стоять на своем… Так что войну против нас затеяли враги Ельцина… А тот хочет, чтобы Чечня была свободной!
… Глухов лично поджег из гранатомета один танк, в ураганной перестрелке положил немало русских бойцов, а потом и сам получил тяжелое проникающее ранение живота. Бойцы Шамиля Басаева увезли его в госпиталь, в Гудермес, где главврач местной больницы, высокий седой мужик, который за годы чеченской войны стал чуть ли не лучшим в России специалистом по огнестрельным ранениям, Глухова успешно прооперировал.
Дальше было долгое лечение в Турции, а когда начались переговоры о заключении Хасавюртовского мира, о Глухове неожиданно вспомнил вездесущий Борис Рувимович. Березовский попросил Глухова быть военным экспертом на переговорах, шепнув в кулуарах:
– Вы делаете важную для новой России работу. Нам нужен мир с Чечней любой ценой! Помогайте им и считайте, что это поручение российского руководства…
Когда началась вторая чеченская, Глухов уже находился в розыске как государственный преступник, изменивший присяге и перешедший на сторону террористов. Никого из тех, кто отдавал ему приказы помогать чеченским властям, в большой политике не осталось.
Бывший всемогущий вице-премьер тихо спился и служил клерком в Центральной избирательной комиссии.
Бравый министр обороны скрылся где-то в Подмосковье на даче и в публичную политику нос не казал: знал, что оторвут вместе с головой.
А Борис Рувимович и вовсе дернул в Лондон, поскольку российские власти требовали его выдачи за экономические и иные преступления… О нем вспоминали в основном журналисты, чтобы порассуждать об удивительных выкрутасах людей, некогда попавших в большую политику.
…Три месяца назад люди Березовского отыскали Глухова недалеко от Назрани, где он зализывал рану, не помня, которую по счету. К этому времени он превратился в боевую машину: не спать мог сутками, а воевать был готов в любую секунду, не очень задумываясь – с кем и зачем. Удивлялся только, что смерть до сих пор не достала его, хотя он особо и не прятался.
Бывший советский офицер Максим Глухов давно перешел грань, разделяющую добро и зло. После танка, сожженного в январе 1995-го, Глухов все время сходился в бою с российскими солдатами и офицерами, размышляя про себя, чья возьмет на этот раз. Ему везло, но с каждым удачным выстрелом душа вымерзала все глубже. Почти до дна.
Эмиссар передал ему пламенные слова Березовского: давай попробуем последний раз, Максим! Не щипком, не укусом за щиколотку, а по-настоящему – по всем фронтам! Будут скоординированные спецоперации. Будет настоящая война и много крови! Но другого выхода нет: либо мы их, либо они нас! Шарахнем по этой власти из всех стволов, и самая яркая роль – твоя, полковник Глухов.
Если победим, разнесем эту ненавистную страну в клочья, значит, пробьет наш час – за все отыграемся! И место тебе, Максим, в новой жизни найдется достойное! И всем твоим страданиям наступит конец! Ты ранами своими заслужил счастливую жизнь!… А проиграем, деньги для тебя в Лондоне уже лежат. И документы на другое имя. Выживешь – забирай полмиллиона и устраивай жизнь, как знаешь. Ну, а погибнешь – все лучше, чем по лесам да пещерам скитаться и пулю выискивать!
– …Так-то вот, – Глухов закончил повествование и ждал реакции собеседника, но Беркас молчал. – Ну ладно, до меня тебе дела нету. Жаль, конечно. Но понятно. А твоя жизнь тебе тоже без разницы? Как ты в этот расклад попал – догадываешься?
Каленин нескладно двинул плечами, давая понять, что ответа не знает.
– Что ж не спросишь? А?!
Каленин снова пожал плечами, чем, видать, еще больше разозлил бывшего полковника. Тот рявкнул:
– Да хоть бы и спросил!! Никто мне не сказал, чем ты такую геройскую и почетную смерть заслужил! Не сочли необходимым разъяснить!!! Убей, мол, и все, тебе-то что – одним больше, одним меньше!
Глухов жахнул кулаком по столу, отчего Беркас Сергеевич непроизвольно дернулся всем телом.
– Нет, Каленин!!! Я еще до высадки решил, что не стану тебя казнить. Сначала объясни мне, да внятно, за что такая честь! Так бы помер в постели лет так через тридцать от какой-нибудь кисты в пищеводе… А тут гляди-ка – от рук террористов, защищая людей… В жертву себя принес! О такой смерти только мечтать можно! Не каждому дается!
Глухов неожиданно налился злобой и краснотой.
– Молчишь? Знаешь, в чем твоя проблема? У тебя жизненное благополучие на лбу написано. И весь ты такой правильный, аккуратный… Помирать приехал, а стрелки на брюках – хоть пальцы режь! Очень благородный, да? Не побоялся за людей вступиться, детишек вывезти хочешь… Героя из себя гнешь от сытости?
– Мне, ей-Богу, не до геройства, – тихо ответил Каленин и подумал, что точно так же ненавидит его тот грамотей-участковый. 'Почему? – думал Беркас. – Разве справедливо убивать за то, что у человека в жизни все нормально складывается?! Да и что значит нормально? Сына два года не видел, бывшая жена его в
