— Даже не думал, что их тут столько… — Фрисс поглядел в провал и вздрогнул. — И правители у них есть… Гедимин, а таких стай много?
— Да я впервые вижу, чтобы эти твари меж собой говорили! Не то что пересчитывать их вожаков… Ты идти можешь? Тут ничего, кроме радиации и проклятого крысятника…
— Могу, — Фрисс покосился на прокушенную ногу. — Скафандр мне прогрызли…
— Заделаем, — махнул рукой сармат и направился к выходу из каменного тупика. Запоздавшая крыса — неведомо чей сторонник — шарахнулась от него вверх по стене, но это не спасло её…
— Ну, наверное, это была удачная вылазка? — неуверенно сказал Речник, запивая хумикой острую полосу 'лэрикону'. В этот раз ему удалось увильнуть от дозы флония — как сказал Гедимин, такие впечатления лучше чем-нибудь запить, а флоний он не так давно принимал и ещё успеет принять.
— Хм? — отозвался Гедимин, разглядывая скафандр Речника. Фрисс временно сидел без защиты — в укрытии можно было прожить и без неё. После вылазки сармат велел ему снять скафандр, сесть в углу и поискать какое-нибудь снадобье для лечения ран. Сам Гедимин спустился в помещение для дезактивации и вышел оттуда очень нескоро, зато весь ирренций, принесённый из хранилища, остался там. Фрисс по его совету промыл ранку чем-то из его веществ — неприятно пахнущим, жгучим и пенящимся, но подумал про себя, что лучше использовать старые речные средства.
На дне сумки Речника всегда должна лежать склянка с 'воинским бальзамом' — так говорил Ондис в те времена, когда Фрисс ещё обучался на Островах. Речнику такая склянка не раз спасала жизнь и здоровье. Бальзам был очень хорош для лечения ран и открытых переломов, за что его и любили — за три дня он превращал страшную рваную рану в грубый, но безболезненный рубец, а через неделю и вовсе оставался небольшой шрам. Зелье нужно было наносить прямо на обнажённое мясо, и оно слегка жглось, но это можно было вытерпеть. И сейчас Фрисс тянул из кувшина хумику и ждал, пока в ноге перестанет гореть и дёргать.
— Можешь надеть свою защиту, — сказал Гедимин, свернул скафандр и отдал Речнику. На месте прорехи был немного покоробленный скирлин — его расплавили, потом разгладили, но след остался. От излучения скирлин защищал не хуже, чем раньше… Фрисс благодарно кивнул и предложил сармату выпить хумики.
— Фриссгейн, ненаправленные мутации мне не нужны, — отмахнулся тот и облокотился на плиту. — Что там об удачных вылазках?
— Смотри: мы нашли хранилище ирренция. Значит, твои сородичи тут жили, ведь только вы используете ирренций! А значит, и станция была, — закончил короткое рассуждение Фрисс и гордо посмотрел на сармата. Гедимин его радости не разделил.
— Неверные выводы. Мы-то жили здесь, но это я знаю не по хранилищу — тут большая улица называется Сарматской. В чисто людском городе никогда не появилось бы такое название. А вот ирренций — ваш. Оружейный ирренций твоих предков, о чём и было написано у входа. Секретное предвоенное хранилище… после войны — менее секретное, а может, и не хранилище. Где-то в тех же норах можно поискать обломки синтезирующей установки, — Гедимин пожал плечами и продолжил собирать невнятные обломки металла, осколки фрила и самоцветы в единое целое. Штука получалась странная.
— Ирренций моих предков! Во дела… Гедимин! А может тут быть Старое Оружие? Ракеты, к примеру… — спросил Речник и сильно смутился. Древний Сармат прикрыл глаза, но ответил спокойно:
— Сколько найдёшь — все твои. Я не претендую. Хотя на твоём месте я бы не надеялся. Если бы тут были ракеты, миром уже правили бы Крысы Моджиса…
— Точно! Гедимин, а ведь они умеют говорить… может, нам расспросить их, что и где спрятано под землёй? Вдруг они видели станцию? — Речник вспомнил обрывок перебранки между Контом и Вилзаном. — Например, мы поможем Иреглану победить Стинка, или наоборот, а он нам покажет дорогу…
Речник осёкся — взгляд Гедимина стал испепеляющим.
— Не позорься. И не позорь цивилизацию, — коротко ответил сармат и вернулся к 'цацкам'. — Не для того мы расщепляли атом, чтобы союзничать с мутантами…
Фрисс замолчал и вытянул из связки вяленую рыбину. Пока он дожуёт, Гедимин успокоится, и можно будет спросить его о расщеплении атома, оружейном ирренции или хотя бы о мутантах…
На второй поход они отважились через три дня, когда на месте крысиного укуса остался шрам в форме звезды, и Фрисс перестал хромать. Идти, по меркам Старого Города, было недалеко — даже ближе, чем до логова Иреглана: Гедимин решил побродить по городскому космодрому.
— Излучение там сильное, но ходить будем долго, — предупредил сармат. — Именно потому, что оно сильное, а источник неясен. Я попробую найти его, и если он внизу — пошлю несколько сигналов туда. Какой-то ответ должен прийти, даже если там ничего живого. Для тебя — никаких заданий, посмотришь всё, что тебе покажется интересным, и предупредишь, если вылезут крысы. На заводе их полно, а космодром — при заводе.
— Стинк вроде увёл своих крыс с завода, повёл драться с Ирегланом, — напомнил Фрисс, но сармат отмахнулся.
— Ты ещё и крысам доверяешь? Сегодня они дерутся, завтра всем городом ищут нас…
В этом городе ночью не видно звёзд — белесая пелена застилает небо… Фрисс опять шёл по улице Брайана Вольта, мимо Площади Памяти с её жутким обелиском, мимо целых и потрескавшихся домов-гор. Гедимин что-то искал внутри одного из зданий, но обещал догнать Фрисса при первом крике. Стоило ему скрыться из виду — и снова ледяной ветер засвистел в переулках, а в спину Речнику уставились Глаза Стен, неотступные спутники одиноких изыскателей. В такие мгновения он думал, что даже крысам здесь должно быть жутко.
На углу, как ему показалось, мелькнул силуэт — вроде человеческий, двуногий и тонкий, вовсе не похожий на крысу. Фрисс испугался возможной встречи с Фойстом — более человекоподобной тварью, но это был не Фойст и не заблудившийся житель. Просто тень, и её не было там, когда Речник подошёл.
Зато у стены лежала странная металлическая штуковина, похожая на большой поднос. Речник всегда жалел пропадающий здесь металл. Снова он с трудом удержался — так хотелось забрать эту штуку.
— Платформа. Это по твоей части, если тебя интересуют машины предков…
Речник даже вздрогнул от голоса Гедимина. Было что-то магическое в его бесшумном передвижении, которому не мешала даже неподъёмная броня.
— Это машина? — уточнил он, осторожно коснувшись 'платформы'. Она оставила липкую пыль на пальце.
— Обычная летающая платформа. На таких летали по городу — иногда для развлечения, иногда по делу. Развозили еду и мелкие товары. Тут есть скобы для ног, а можно сесть и пристегнуться… — Гедимин потянул за обрывок ремня, выпавший из щели в платформе. — Не знаю, куда этот человек летел среди ночи, но он не долетел. Скорее всего, потерял сознание от ЭСТ-лучей, а потом врезался в стену. Посмотри на угол платформы…
'Усы' счётчика Конара коснулись разбитого механизма, Гедимин покосился на экран и втянул их. Выпрямился и пинком перевернул платформу.
— А потом крысы утащили горелое мясо. Разумеется, всё сломано — и сломано ещё при ударе о стену. Металл, пролежавший столько под излучением, очистке не поддаётся. Идём.
Фрисс тихо вздохнул. Интересная машина, но грустная судьба… Может, призрак этого бедолаги привиделся ему на углу? Наверное, он сам не понял, что погиб…
Космодром — слово из далёкой древности, для многих жителей — просто бессмысленный набор букв… а когда-то в каждом городе были свои звездолёты, свои небесные корабли. Их скорость и мощь была столь велика, что они в одно мгновение пересекали степи, и леса, и моря, и даже бездонную пустоту, окружающую планеты. Халан бы пол-Дзельты отдал за работающий звездолёт! Фриссу не нужна была Дзельта, Фрисс хотел бы, чтобы жители Реки не жили как дикари или крысы…
— Значит, металл нельзя очистить? — жалобно спросил Фрисс, глядя на ворота, за которыми скрывался космодром. А они были металлическими, и Речник прекрасно видел, сколько мечей, пластин для брони и прочих полезных вещей из них получилось бы.
— Этот — нет, — Гедимин положил руку на створку ворот и показал Фриссу дозиметр. Речник ничего не понял, но грустно кивнул. Нет так нет.
Одна створка ворот уже рухнула — или кто-то помог ей. Вторая заскрипела и перекосилась, когда
