Только одно порадовало Речника — в эту узкую дыру крысы не смогли притащить баллисту. Когда первые из них появились в конце коридора, Фрисс тут же метнул молнию — одна стрелка из облучённого металла сломалась о стену в двух шагах от него, и на этом крысиная стрельба закончилась. Верещание в сто глоток было таким оглушительным, что Речник отдельных воплей не разбирал — кажется, кто-то прогонял стрелков прочь и приказывал навалиться на чужака всей толпой, начиная с самых крупных. И они навалились, и даже молнии остановить их не смогли.
На третьей молнии Речник понял, что колдовать дальше опасно — настоящим магом он не был, обладал всего каплей Силы и всю её сегодня израсходовал. А дальше началась свалка, и Речник менее всего хотел сейчас упасть — поскользнувшись ли в кровавой луже, под весом ли крыс или от меткого укуса за сухожилия… Очень скоро ему порвали скафандр и даже прокусили броню из толстой кожи товега, острый обломок меча треснул ещё раз и превратился в тупой, новые крысы перескакивали через тела убитых или вставали на них, чтобы дотянуться до шеи Речника. Он рубил и колол, и оттаптывал конечности и хвосты, и отбрасывал мелких врагов прочь пинками, очень скоро потерял счёт убитым — и укусам, нанесённым ему самому.
— Кьяа! Умри! Станция — наша! — завизжал кто-то на перекрёстке, и крысы метнулись в стороны, к стенам, даже вверх по гладкому фрилу, освобождая кому-то дорогу. Огромная чёрная крыса в подобии фриловой брони мчалась прямо на Речника. Он плюхнулся на пол, сжимая клинки в руках и упирая рукояти в пол. Стекло затрещало от силы удара, Фрисс вместе с врагом проехался по полу, его вынесло к щиту управления под торжествующий визг — а следом хлынули крысы. Хлынули — и остановились в паре шагов от входа, будто связанные магическим барьером.
Фрисс поднялся на ноги, вырвал остатки мечей из тела гигантской крысы, бросил взгляд на лохмотья, которые болтались ниже колена — всё, что осталось от скафандра, на прорехи на груди — крыса-гигант разодрала скирлин, содрогаясь в агонии — отступил на шаг и встал у пульта, сжимая окровавленные клинки.
— Наша!!! Кьяа! Хамерхет правит! Всё — наше! Сармат! Убьём! Не смей!!! — ещё одна чёрная крыса стояла среди серых — они рядом с ней казались мелюзгой — и, не обращая внимание на Речника, смотрела в сторону пульта. В её вопле было столько ужаса, что Фрисс невольно перестал глядеть на крыс и повернулся к Гедимину.
Сармат стоял у экрана, едва касаясь пальцами сверкающих кнопок, и сквозь тёмный щиток на глазах смотрел на крыс. Он даже не потянулся к оружию.
— Ваша, твари? Ваша?! Это наша станция — или ничья! — крикнул он в ответ. Фрисс никогда не слышал от сармата яростных, почти безумных криков… и Речнику стало очень холодно и очень страшно.
— Убери руку! Уйдёшь живым! — поспешно завопила крыса, и серые поддержали её нестройными визгами. — Не трогай станцию! Нельзя!!!
— Помешай мне, если сможешь, — бросил сармат и отвернулся. Речник сделал пару шагов вперёд, чтобы защитить его от неминуемого нападения — но крысы лишь заверещали громче, подпрыгивая на месте. Что-то удерживало их в отдалении от управляющего щита…
Тихий гул пронёсся по комнате. Экраны за спиной Речника вспыхнули золотым и алым.
— Все системы готовы к запуску. Все альнкиты готовы к запуску! — громко и чётко объявил металлический голос. Одна крыса с воплем кинулась к пульту — и, не долетев, задымилась и упала замертво. Гедимин с силой нажал на небольшой рычаг — так, что тонкий металл заскрипел, выгнулся и треснул.
— Кьяа!!! Безумец! Это смерть! — крикнула чёрная крыса, тревожно озираясь. Из-за спины Речника полыхнул кроваво-алый огонь, отразившись в полированных стенах и в зрачках врагов.
— Наша — или ничья, — негромко сказал Гедимин, вдавливая в щит ещё два рычага. — Выход на полную мощность — начинается.
Алый огонь становился всё ярче. Стены начали дрожать с негромким гулом, потом завибрировал пол.
— Предельная мощность, — объявил металлический голос. — Выход на предельную мощность завершён. Первый круг охлаждения не задействован. Второй круг охлаждения не задействован. Начинается расплавление накопителя.
'Что делать дальше?' — так и хотелось дополнить Фриссу. Но голос больше не сказал ничего. За него всё сказал оглушительный, неживой и очень страшный вой, наполнивший собой и комнату, и коридоры. Вой на множество голосов.
Речник резко обернулся — он не понимал знаков на кроваво-красных экранах, но ужас, почти видимый, льющийся с каждого экрана и с каждой стены, он чувствовал кожей. Неизмеримая сила рвалась на волю. Фрисс посмотрел на Гедимина — тот стоял у щита и молча смотрел на крыс.
— Ае! Сармат-безумец! Ты всё взорвал — зачем?! — пока Фрисс смотрел на экраны, в коридоре появилось очень много крыс, в том числе и полосатая верхом на чёрном гиганте. Она-то и кричала, глядя на сармата с растерянностью и ужасом.
— Взрыв! Всё гибнет! Всё!!! — перекрывая вой сирены, завопили чёрные — и ринулись наутёк. Фриссу показалось, что стена плавится и стекает каплями. Ужас был слишком силён — Речник даже пошатнулся, но устоял, сделал небольшой шаг и встал рядом с сарматом. Тот прерывисто вздохнул.
— Лучше взрыв, чем ваши лапы, — тихо сказал он. — У вас пятнадцать секунд, пока я держу альнкиты. Не хочу уйти в атомный огонь за компанию с кучкой мутантов. Убирайтесь.
— Бешеный сармат! Безумное чудовище! Убийца! Ае! Уходим! Уходим! — полосатый предводитель дал пинка чёрному гиганту, и поток крыс из коридора устремился вверх по тайному выходу. Фрисс смотрел им вслед, но сам не мог двинуться с места. Темнота и вспышки в глазах сменяли друг друга в такт предсмертному вою сирены и пульсации стен. Красный огонь сменится неистовым белым… а потом зелёным, но Фрисс этого уже не увидит. 'И крысы, и Фойсты, и Тенсен с Найгисом, — отстранённо подумал Речник, опускаясь в мягкое кресло, кем-то поставленное у пульта — да так и забытое. — Хорошо, если не зацепит сарматов 'Флана'. Вот и весь наш поиск… вот и все приключения. Не думал, что умру именно так. Надо сказать что-нибудь Гедимину… он искал 'Идис' — и нашёл для того, чтобы с ней умереть… Глупо всё как-то вышло…'
Темнота плыла перед глазами. Всё сооружение содрогнулось — где-то с грохотом закрылись все ворота, запечатались все люки, отрезая станцию от города. 'Лучше бы мы её и не находили,' — подумал Фрисс, уже мечтая о тишине — пусть даже перед ней неистовая вспышка сожжёт его до костей, но этот вой ужаса и боли он дальше слушать не может…
Казалось, прошла вечность. Потом из темноты проступили очертания экранов, узоры на стенах, кнопки и рычаги. Вокруг стояла мёртвая тишина. Фрисс боялся шелохнуться и даже перевести взгляд на сармата — а ну как сейчас полыхнёт… или уже всё взорвалось, а он и не заметил? И угодил вместе со станцией и 'бешеным сарматом' в сарматский мир мёртвых — в вечно сияющие и обугленные Пустоши Васка?! Вот уж приключение так приключение…
— Впервые вижу, чтобы туннели прокладывали так быстро, — тихий голос Гедимина заставил Речника подпрыгнуть на месте. Ничего не было — ни обломанных рычагов, ни алого марева на экранах… бесшумно мигали огоньки, непонятные Речнику, но совершенно безопасные на вид сооружения сменяли друг друга на экранах, а Древний Сармат сидел в кресле и с интересом изучал их, иногда нажимая кнопки и заставляя изображение смениться. И ничего не взрывалось…
— Фриссгейн, посмотри — 'Идис' уже протянула трубу к Реке и вот-вот закончит фильтрацию воды. Она запитала малые двигатели с накопительных сборок, тут ещё было немного энергии. Если так и дальше пойдёт, мы запустим альнкиты собственного питания… их тут два — целых два альнкита, чтобы обеспечить энергией саму станцию! Даже 'Налвэн' обходился одним… По счастью, крысы до них не дотянулись. Проверить не помешает, но я не вижу ни явных нарушений, ни скрытых… Так! Фриссгейн, что ты сверлишь меня взглядом? — поинтересовался Гедимин, прервав неспешные рассуждения. Он убрал тёмный щиток с лица, жёлтые глаза искрились в неярком свете экранов. Фрисс заглянул в них — но мысли сармата, как всегда, были хорошо скрыты.
— Гедимин! — Фрисс рывком поднялся на ноги. — Мы что, не взорва…
Рука сармата до боли стиснула его плечо. Речник подумал, что сейчас ему что-нибудь сломают.
