чтобы Пастернак мог приехать в Стокгольм для получения премии. В письме говориться: «Шведская Академия присудила Пастернаку премию, чествуя его литературные заслуги».
В Югославии, сохраняющей в известной мере свободу мнения, писатели также выступали c протестом против травли Пастернака. Наиболее показательно, может быть, отношение молодежи. В югославском журнале для молодежи «Водечи», в ноябрьском номере, напечатано письмо Милоша Стамболича; приводим его выдержки:
«Защитите Пастернака
Письмо советскому современнику
Я обращаюсь к вам как к моей последней надежде, хотя и не знаю, аплодировали ли вы «от всего сердца» пресловутому Семичастному, когда он истерически плевал в лицо человеку и писателю Борису Пастернаку. Я сожалею, что голоса моего советского современника давно уже не слышно из-под сталинской пирамиды. Я призываю советского друга разобраться в таких вопросах: зачем нужно советскому народу искать воображаемых врагов? И можно ли допускать, чтобы с высокопорядочными, честными людьми обращались, как с сорной травой? Допустимо ли аплодировать примитивной, грубой брани по адресу писателя потому, что его похвалили за подлинное литературное произведение иностранные критики? Допустимо ли, чтобы его за это называли «изменником», «врагом», «свиньей»?.
Ведь это же возвращение к произволу сталинского времени. Достаточно повешено людей от Праги до Будапешта, от Софии до Москвы! Я не обвиняю вас в этом. Но если вы, мой советский современник, присоединяетесь теперь к аплодирующим, то тогда, действительно, можно ждать, что завтра люди снова начнут качаться на виселицах. Как долго будете вы довольствоваться ролью пассивного наблюдателя, а то и соучастника неправых и жестоких дел? Разве, выступив в защиту Бориса Пастернака против тех, кто его травит, вы не выступите тем самым на защиту своего собственного человеческого достоинства?.. »
Газета «Таймс оф Индия», 4 ноября:
Какой позор! Неужели нельзя было оставить в покое пожилого человека, который вновь окрылил русскую литературу? До какого же предела доведено унижение поэта, все преступление которого заключается лишь в том, что он посмел прервать свое молчание и поведать свету о любви, выношенной им в сердце и затаенной годами? Что можем сказать мы о хаме, осмелившимся в присутствии 12.000 человек сказать, что Борис Пастернак «хуже свиньи, так как он гадит там, где он ест и живет, чего свиньи не делают!». Мы можем лишь закрыть себе руками лицо от стыда. Позор ложится не на молодежь, которую нельзя винить за малокультурность и нечувствительность к поэзии, а на грубость того общества, в котором такие непристойности не только допускаются, но еще и передаются по телевидению. Ужас положения заключается не в брани борзописца, а в молчании тех, которые отдают себе отчет в истинном положении вещей, но не смеют выступить в защиту Бориса Пастернака.
Возможно, что произведение Пастернака и было использовано некоторыми в целях пропаганды холодной войны. Но ведь так же был использован и секретный доклад Хрущева. Почему же, в таком случае, обвинять в клевете одного Пастернака? Ответ может быть только один: потому что обвинители Пастернака – трусы! Хрущев может ответить ударом на удар – Пастернак не может. Поэт слишком слаб, он беззащитен. И он слишком честен, чтобы отрекаться от своих мыслей, или искажать их, когда ему грозит опасность.
Должны ли мы верить, что новый человек, созданный якобы социалистическим обществом, не имеет сомнений и не знает колебаний? Что отчаяние ему недоступно? Должны ли все душевные переживания нового человека точно соответствовать «кривой» выработки стали? Или новый человек не должен иметь понятия о сложности и конфликтах человеческой судьбы; о том, что любовь может перейти в ненависть. И что человек может достигать иногда результатов, диаметрально противоположных тем, которые он хотел достичь? Должны ли мы считать гидрой каждого, кто не хочет поклоняться будущему, зная, что «настоящее есть будущее прошлого»?
С точки зрения интеллектуальных кругов, позор заключается не в том, что некоторые фанатики захотели выбросить Пастернака из страны, к которой он так привязан, а в том, что этого добиваются литературные критики! Клеветник не Пастернак. Клеветники те так называемые «литературные критики», которые в прошлом молчаливо одобрили убийство ряда своих собратьев по перу, не высказав ни слова протеста против расправы с ними. Вот кто теперь клевещет на Пастернака. Как могло случиться, что после 40 лет социализма Пастернак не смог освободиться от «язвы» мелкобуржуазных предрассудков? Почему, в таком случае, не приписать все ужасы тридцатых годов «мелкобуржуазным предрассудкам» Сталина? Уж лучше бы критики молчали, если они не могут говорить правды. Это было честнее.
В пылу шумихи, поднятой вокруг «Доктора Живаго», многие забыли, что Пастернак прежде всего поэт. Они, по-видимому, не заметили самого главного в произведении Пастернака – его возврата, перед лицом нынешней ненависти и жестокости в отношениях между людьми, к христианским духовным ценностям. Подобный же смысл в свои произведения могли бы вложить и Толстой и Ганди, если бы они жили в советском обществе и писали о катастрофических событиях 1917 и последующих годов. Говорить о свиньях, или о псах, или о шимпанзе (Гадаев однажды назвал творчество Т. С. Эллиота творчеством шимпанзе) – это значит унижать человеческую речь, это значит нарушать самые элементарные правила человеческого поведения....
Пастернак стремился быть верным самому себе, хотя он знал, что это может быть для него опасным. Все ли писатели смогут это сказать о себе?
Газета «Трибьюн оф Амбала», 4 ноября:
Эпизод с Пастернаком пролил яркий свет на слабость тоталитарной системы. Он показал, что в тоталитарном государстве нет места для творческой литературы, что писатель там может «творить» только в том случае, если он целиком отождествляет себя с интересами правящей касты и того социального строя, который эта каста создала. Письмо, которое Пастернак направил Хрущеву, показывает, какой страх режим еще внушает русской интеллигенции. Режим этот терпит только льстецов и подхалимов. Нынешние руководители менее круты в своих методах обращения с интеллигенцией, но они не менее нетерпимы по отношению к независимым мыслителям и творческим художникам.
Мы видим в Советском Союзе резкий контраст, контраст между экономическими и научными достижениями и убогостью в сфере духовного творчества, в области духовной жизни. Русский искусственный спутник земли является большим достижением, но таким же достижением является и роман Пастернака «Доктор Живаго». Почему же советская власть гордится первым и презирает второго? Почему она награждает ученых и одергивает писателей?
Советский Союз может догнать свободный мир и даже достичь замечательных успехов в области производства материальных благ и научных исследований. Но свободный мир переживает все тоталитарные режимы и деспотичные системы, потому что его культура и цивилизация основаны на моральных ценностях, и жизнь в свободном мире поэтому бесконечно выше и богаче жизни при тоталитаризме».
Газета «Ананда Базар Патрика», выходящая на бенгальском языке, 3 и 4 ноября:
Еще и сегодня в СССР положение таково, что достаточно власть имущим нахмурить брови, чтобы все затрепетало, и слова застыли на устах, если они хоть на йоту неприятны правителям. А администрация в этой стране всячески мешает естественному развитию искусства и литературы. Однако поразителен тот факт, что через сорок лет после установления советской власти режим еще недостаточно окреп для того, чтобы выдержать самую легкую критику!
В своем романе Пастернак критикует советское общество и советский режим. Это все, что он сделал, но этого достаточно было для того, чтобы вызвать ярость советского руководства, которое не переносит критики. В результате началась дикая травля писателя-критика. Это было выше сил Пастернака. В предыдущие годы было ликвидировано немало крупных и талантливых писателей, которые накликали на себя гнев советских правителей своей неосторожностью.
Помня участь этих людей и опасаясь за свою судьбу, Пастернак отклонил премию, которую он сначала с радостью принял. Таким образом писатель должен был отказаться от награды, так высоко ценимой в литературном мире.
Совершенно ясно, что то, что Пастернак описал в своей книге, он описал совершенно искренне, а не по чьему-нибудь наущению. Если бы его побеждала ненависть, он, подобно многим другим, эмигрировал бы в
