чужую страну и писал бы там. Никому в здравом уме не могло бы придти в голову оставаться в Советском Союзе и вести пропаганду против режима. Поэтому он описал в своей книге то, что он видел своим артистическим глазом. И описал он это в интересах страны, которую он так сильно любит.
Газета «Локсатта», выходящая в Бомбее на маратхском языке. 4 ноября:
Взаимоотношение между литературой и общественной жизнью с давних времен было объектом спора. Спор этот теперь принял новый оборот. Причины, побудившие русского писателя Бориса Пастернака отказаться от Нобелевской премии, бросают яркий свет на истинную сущность коллективизма.
Анализируя законы общественного развития в своих экономических трудах, Маркс учил, что отражением экономических процессов в обществе является культура. А культура выражается в литературе, искусстве, этике, философии. Именно эта теория раздавила Пастернака. Власть рабочего класса считается наиболее прогрессивной формой «отражения» экономических процессов в обществе. Всякая литература, которая не «отражает» этой власти правильным (то есть угодным для руководителей) образом, считается «реакционной» и «антиобщественной». И автор, создающий такую литературу, не только не подлежит награде, но наоборот – он подлежит наказанию.
Газета «Праджавани», выходящая в Бангалоре на каннарском языке:
Акция против Пастернака на самом деле направлена на то, чтобы сломить сопротивление писателей, чтобы окончательно лишить их свободы. Политическая власть уничтожила свободу писателя. Это большой удар по чистоте и свободе литературы. Долг защитников свободы мышления заключается в том, чтобы выступать с протестом всегда, когда проявляются такие тенденции.
Газета «Фри Пресс Джорнал», выходящая на тамильском языке в Мадрасе:
Этот случай показал миру, что писатель в России все еще не имеет права писать то, что не по вкусу правителям.
Газета «Динамина», издающаяся на сингалезском языке:
В условиях тоталитарного режима нет места ни критике, ни комментированию. Критика рассматривается, как измена. Остается только одно: следовать высочайшим повелениям, как буйволы следуют поводырю.
Газета «Таймс оф Индонезия»:
В то время, как во всем мире Пастернака восхваляют, как корифея современной литературы, в своей собственной стране он не нашел признания.
Газета «Занзери», издающаяся в Бангкоке:
Потому, что русский писатель осмелился написать правду и поведать ее миру, его исключили из Союза советских писателей.. Пример с Пастернаком является убедительным доказательством того, что в Советском Союзе не знают, что такое свобода. Книга Пастернака разоблачает давление и насилие над чувствами и мыслями русского народа и ту жестокость, с которой советское правительство обращается с русским народом. Это доказывается тем фактом, что русские люди не имеют даже права видеть. Человек, например, видит птицу, а ему приказывают говорить, что он видит змею.
Газета «Страйтс Таймс»:
Ничто не бросает такого яркого света на слабость коммунизма, как инцидент с Пастернаком и его награждением Нобелевской премией. Пастернак верит в ценность человеческой личности, и в то, что личность надо уважать. Он пострадает за эту веру. Возможно даже, что жизнь свою положит за это. Но книга его сможет открыть глаза многих тысяч на жестокую, тираническую сущность коммунизма.
Газета «Наньянь Сянь Бао», выходящая на китайском языке.
Тот факт, что советская власть не может допустить выхода крупного литературного произведения, является не только личной трагедией Пастернака, но и всей нашей эпохи.
Газета «Таймс оф Карачи»:
Лишив Пастернака возможности получить Нобелевскую премию, советское правительство помешало ему лишь формально стать нобелевским лауреатом. Писатель сохраняет весь свой престиж и его произведения продолжают быть ценнейшим вкладом в мировую литературу и в ту сферу человеческого знания, которой особенно боятся тираны и те, кто стремиться закрепостить человеческое мышление. На фоне презренного поступка с Пастернаком широко разрекламированный Ташкентский съезд писателей стран Азии и Африки выглядит совершенным фарсом.
Газета «Науа-и-Уакт», выходящая в Лагоре на языке урду:
Если еще существуют заблуждающиеся интеллигенты, думающие, что свободное общество может существовать при коммунизме, пусть случай с Пастернаком послужит для них уроком. Этому писателю не позволили принять общепризнанное международное отличие.
Газета «Майничи Шимбун», Токио:
Не может быть и спора о том, какое искусство выше: то ли, которое служит только государству, или то, которое обращается ко всему человечеству. Даже если награда была отклонена, это не меняет факта награждения, факта всеобщего признания. «Доктор Живаго» несомненно является высоким произведением искусства, которое привлечет к себе множество читателей. Репрессивные меры, предпринятые советским правительством против автора, еще больше поднимут репутацию его произведения.
Газета «Аль Алам», орган партии Истиклал, Рабат:
Под давлением советского правительства и писательских кругов, Пастернак вынужден был отказаться от награды, присужденной ему Стокгольмской Академией. В чем тут смысл? Смысл в том, что советское правительство стремится подчинить мысль заранее установленным формам, хочет заставить мысль служить заранее определенным целям, заставить ее не видеть фактов, которые не соответствуют этим формам и целям. Мы это называем искажением и порабощением мысли, закрепощением человеческого духа и интеллекта.
Русская зарубежная пресса широко откликнулась на присуждение Борису Пастернаку Нобелевской премии и на его травлю правящими кругами у нас на родине. Газеты, журналы печатали по этому поводу статьи и сообщения; ряд изданий поместил и продолжает помещать стихи Пастернака, его рассказы, отрывки из «Доктора Живаго» и из других произведений.
Отношение русской зарубежной литературной общественности к творчеству Бориса Пастернака и к травле его можно видеть из нескольких выступлений, которые мы помещаем ниже. Мы приводим в этой брошюре: выступление по радио старейшего русского писателя, одного из немногих оставшихся представителей «серебряного века» Бориса Константиновича Зайцева, и его передовую статью в парижской газете «Русская мысль» – «Изгнание». Затем – «Открытое письмо советским писателям» зарубежного литературоведа Марка Слонима (напечатанное в газете «Новое русское слово», Нью-Йорк); статью представителя русской послевоенной зарубежной литературы Г. Андреева «Еще одна Голгофа» (из журнала «Свобода», издательство ЦОПЭ) и телеграмму, отправленную им и тоже послевоенным русским писателем А. Кашиным в Москву председателю Верховного Совета СССР.
Борис Зайцев
Пастернака помню еще в Москве 1921 года. Большой, нескладный, несколько угловатый, с крупными чертами лица. Не весьма они правильны, но мужественны, слегка даже грубоваты – оставили в памяти хороший след: простоты, подлинности, чего-то располагающего к себе. В стихах его тогдашних никакой простоты не было. Напротив, скорее хаос. Наворочены глыбы, а что с ними делать – и сам автор, может, не знает. Но все это рождено стихией, подспудным, не всегда находящим выражение. Отсюда некое косноязычие.
Сам он мне нравился как раз нескладностью своею и «лица необщим выраженьем». Держался скромно. Принадлежал к более левому крылу писателей тогдашних, типа Маяковского. Но ко мне приходил. При большой разнице возрастов некие точки соприкосновения были. Касались они прозы, а не стихов.
Он приносил кое-что из своих писаний, в рукописи. Про Урал, воспоминания детства на заводе – очень интересная проза, ни на кого не похожая, но совсем не заумная. Крупнозернистая и шершавая, и сам почерк ее широкий.
