Куда ни направлялись, каждый раз Ущелье мы, казалось, видим то же, Их различать отказывался глаз, Так меж собой они все были схожи: Такая ж темь; такой же в ней ручей Навстречу нам шумел в гранитном ложе; И чем мы путь искали горячей, Тем боле мы теряли направленье; Без отдыха и не сомкнув очей, Бродили мы всю ночь в недоуменье; Когда ж, для нас незримая, заря На высотах явила отраженье, „Довольно нам, — сказал я, — рыскать зря! Взойдем сперва на ближнюю вершину, Чтоб местность обозреть“. Так говоря, Сошел с коня я. К дикому ясмину Его за повод Гвидо привязал, И, брони сняв, мы темную долину Покинули. Держась за ребра скал, Мы лезли вверх и лишь на полдороги, Среди уступа, сделали привал. От устали мои дрожали ноги; Меж тем густой, поднявшися, туман Долину скрыл и горные отроги. И стал я думать, грустью обуян: „Нет, не поспеть мне вовремя в Кьявенну И не повесть друзей на вражий стан!“ В тумане тут, мне показалось, стену Зубчатую увидел я. Она, Согнутая во многие колена, С крутой скалы спускалася до дна Ущелия, наполненного мглою, И им была от нас отделена. „Друг, — я сказал. — ты с этою страною Давно знаком; вглядись и распознай: Какой я замок вижу предо мною?“ А он в ответ: „Мне ведом этот край, Но замка нет отсюда до Кьявенны Ни одного. Обмануты мы, чай, Игрой тумана. Часто перемены Он странные являет между гор И создает то башни в них, то стены“. Так он ко мне. Но, устремив мой взор Перед собой, я напрягал вниманье, Туман же все редел с недавних пор; И только он рассеялся — не зданье Нам показал свободный солнца свет, Но чудное в утесе изваянье: Что я стеной считал, то был хребет Чудовища, какому и примера, Я полагал, среди живущих нет. И я, глазам едва давая веру, Ко Гвидо обратился: „Должен быть Сей памятник, столь дивного размера, Тебе известен; он, конечно, нить Нам в руки даст, чтоб выбраться отсюда, Спеши ж по нем наш путь сообразить!“ Но он в ответ: „Клянусь, сего я чуда Не знал досель, и никогда о нем Не слыхивал от здешнего я люда.
