Фреезе ничего не ответил, а вместо него неожиданно раздалась торопливая злая скороговорка тощего:
— Светлый резиновый плащ — соответствует! Очки в темной роговой оправе — соответствует! Мучнистого цвета лицо — соответствует! Серая фетровая шляпа не соответствует, но наверняка у него есть дома зеленая. Мы поищем ее.
«Легавый! Как же я сразу не заметил, идиот! — с ужасом подумал Куфальт. — Но ведь у Любекских ворот на мне не было резинового плаща!»
Он чувствует — и страшно злится на себя за это, — что краснеет и снова бледнеет. Неожиданно у него подкашиваются ноги, и он вынужден прислониться к печи.
Те, двое, неотступно следят за ним. Он пытается улыбнуться — не получается. Он хочет что-то сказать — и не может. У него вдруг пересохло во рту.
— Инспектор Брёдхен, — наконец произносит тощий, поскольку спектакль несколько затянулся. — Из уважения к моему другу Фреезе я веду дело без шума.
Он глубокомысленно смотрит на коньячную рюмку.
— Итак, когда вы занимались подпиской на Тёпферштрассе?
Куфальт хочет ответить, Брёдхен делает ему знак рукой.
— Кстати, для проформы я хотел бы обратить ваше внимание на то, что ваши показания могут быть обращены против вас же. Можете не давать показания. — Он недовольно прерывает себя. — Но вы ведь в курсе. Вы привлекались.
— Да, — отвечает Куфальт.
— Сколько?
— Пять лет тюрьмы.
Тот кивает, наверняка он все это давным-давно знает.
— За что?
— Растрата.
— Где отбывали?
— Здесь, в городе.
Тощий с животиком снова кивает и уже спокойнее продолжает:
— Итак, вы в курсе. Думаю, вы не будете создавать нам ненужных трудностей. Вот вас и замели, Куфальт…
— То есть как? — возбужденно спрашивает Куфальт. — Я вообще ничего не понимаю. Я все отрицаю.
Полицейский кивает, многозначительно смотрит на Фреезе, глаза которого сверкают от восторга:
— Видишь, он в курсе! С самого начала все отрицает! А на Тёпферштрассе вы собирали подписку? Кстати, вы это уже признали.
— Я еще раз это признаю, — отвечает сбитый с толку Куфальт. (Что он привязался с этой дурацкой Тёпферштрассе?)
— Так, значит, вы это признаете. Отлично. А у фрау Цвитуш вы там тоже были?
Куфальт задумывается. Эти двое настороже. Вероятно, вопрос важный. Значит, что-то случилось на Тёпферштрассе, хотя он ни сном ни духом не ведает что.
— Я вам так сразу сказать не могу, — осторожно объясняет он. — Каждый день я обхожу тридцать — сорок квартир. Всех фамилий не упомнишь.
— Значит, вы отрицаете, что были у фрау Цвитуш?
— Я этого не сказал. Я сказал, что не знаю. Мне сперва нужно увидеть дом. И дверь на этаже. А может быть, и саму женщину.
— Дом номер девяносто семь, — произносит господин Брёдхен.
— Понятия не имею, я не смотрю на номера.
На какое-то время воцаряется молчание.
— А что случилось с фрау Цвитуш? — спрашивает Куфальт. Ему кажется, что он задал очень хороший вопрос.
Но ему не отвечают, вместо ответа тощий спрашивает:
— У вас есть зеленая фетровая шляпа?
— Нет, — отвечает Куфальт.
— А какая у вас есть еще шляпа?
— Черный котелок и светло-голубая фетровая шляпа.
— Голубое и зеленое легко спутать, — поясняет господин Брёдхен. — На всякий случай лучше мне сначала пойти с Куфальтом к нему на квартиру и осмотреть его гардероб.
— Пока я господин Куфальт, — протестует Куфальт.
— Да бросьте вы, приятель, — спокойно произносит инспектор. — Ну, мы пошли, Фреезе. Большое спасибо.
— Допей свой коньяк, Брёдхен, — произносит Фреезе. — И ты, Куфальт, выпей рюмку. Для храбрости.
Они выходят. Куфальт впереди, Брёдхен за ним. Фройляйн Утнемер провожает их испуганным участливым взглядом. А господин Крафт с головой уходит в чтение своего гроссбуха и даже не отвечает, когда Куфальт весело произносит: «Всего хорошего».
Да, ему весело: он готов поспорить, что полицейские на сей раз сядут в лужу.
У дверей «Вестника» господин Брёдхен, задумавшись, останавливается.
— Вам не следует идти рядом со мной, господин Куфальт, — наконец произносит он. — Фреезе сказал, что вы помолвлены. Я пойду за вами следом. Но если вы попытаетесь…
— Будете стрелять! — договаривает Куфальт. — Я знаю. Бежать не собираюсь. Вы бы мне лучше сказали, что случилось с фрау Цвитуш, господин инспектор.
— Ведите меня к себе домой, — командует тот.
— Ладно, — отвечает Куфальт и трогается в путь.
На лестнице они снова объединяются. У Брёдхена испортилось настроение, потому что Куфальт шел без фокусов.
— Зарабатываете две марки пятьдесят в день, а живете прилично.
— Зарабатывал и побольше, — объявил Куфальт. — Двести сорок марок в неделю.
— Об этом мне Фреезе ничего не сказал, — недовольно заметил Брёдхен.
— Есть свидетели, господин инспектор. Об этом вам нужно спросить господина Крафта, — радостно подхватил Куфальт. — Все записано в его толстых книгах. И квитанции тоже есть.
Он включил свет в комнате.
— А теперь деньги кончились? — спросил полицейский.
— Почему? — удивился Куфальт. — Кто вам сказал эту ерунду? У меня на книжке тысяча сто тридцать семь марок.
— Вот как, — произносит тот, раздражаясь еще больше. — Об этом мы еще поговорим. Откройте-ка для начала шкаф.
— Он открыт, господин инспектор, — вежливо произнес Куфальт.
— Дорогие у вас вещички, — сказал инспектор. — Все купили на зарплату?
— Вещи мне прислал свояк. И на это тоже есть свидетели, господин инспектор.
— Так! Наденьте-ка эту шляпу, — торжествуя, воскликнул инспектор. — У нее точно зеленоватый цвет. Это-то вы должны признать, господин Куфальт.
— По-моему, серо-голубой, — решает Куфальт, стоя перед зеркалом.
— Бросьте, она зеленая! И совершенно бессмысленно все отрицать. Покажите-ка свою сберкнижку.
Куфальт достает ее из закрытого ящика письменного стола.
— Со второго января вы ничего не вносили? Сколько у вас наличными?
Куфальт роется в карманах.
