кровати.
Наша печальная процессия проследовала по глубокому снегу через двор. Мама постелила Люциусу в кабинете, маленькой уютной комнатке между нашими спальнями, и сделала вид, что сама тоже идет спать. Я знала, что родители будут начеку всю ночь. Они не верили, что жестокие родственники Люциуса разъехались по домам. Мама с папой боялись, что Люциус исчезнет во тьме. Я тоже этого боялась.
Наконец я услышала его глубокое ровное дыхание: должно быть, он заснул. Завернувшись в одеяло, я вспомнила, что сегодня — новогодний вечер. Новый год уже начался. Скоро мне исполнится восемнадцать. Значит, я буду иметь право выйти замуж.
В соседней комнате стонал от боли мужчина, с которым я обручена с самого рождения. Сколько раз его избивали и он кричал, страдая даже во сне? Что за боль терзала его изнутри? Может, эта боль была хуже переломов, порезов и синяков?
Глава 44
К десяти я подошла к парковой беседке, как и предписывала записка. Оттуда мне помахал вампир, придерживая воротник пальто возле горла. Стоял жуткий холод. Собирались снеговые тучи.
— Я боялся, что ты не придешь, — с улыбкой произнес он.
Несмотря на его улыбку, я была начеку.
— Люциус сказал, что все разъехались по домам.
— Да, Старейшие вернулись в Румынию. Я надеялся, что смогу чем-то помочь, потому и не уехал.
Я немного расслабилась. Чем дальше от нас были Старейшие, тем лучше.
— Меня зовут Дорин, — представился вампир, протянув руку в желто-оранжевой полосатой перчатке без пальцев. Он заметил, как я пялюсь на яркую шерсть, и добавил: — Стильные, правда? Купил в торговом центре.
Я пожала ему руку:
— Вы ходили в торговый центр?
— Ну конечно! Это же американская культура. Здесь нужно развлекаться. Я так завидовал, когда Люциус сюда уехал… Здорово, что парень ненадолго вырвался из-под влияния старика. — Он втянул щеки, изображая дядю Василе. — Люциусу это только на пользу.
Я изучающе посмотрела на Дорина. Его щеки порозовели на морозе, глаза были черными, как у всех вампиров, но вокруг них виднелись веселые морщинки.
— Садись, — пригласил он, смахивая снег со скамейки.
Садиться на холодный камень не хотелось.
— Может, зайдем в кафе? — предложила я, растирая замерзшие руки. Его варежки мне показались невероятно уютными.
Дорин задумчиво покачал головой:
— Прекрасная мысль! Я, пожалуй, немного погорячился, выбрав для встречи пустой парк. Начитался шпионских романов.
— Я тоже их люблю, — улыбнулась я.
— Ничего удивительного, — ответил он и помог мне выбраться из беседки. — Мы же родственники. Наверное, у нас много общего.
— Родственники?!
— Ох, я не догадался написать об этом в записке!
— По какой линии?
— Я твой дядя, брат твоей мамы.
Я замерла и вгляделась в лицо собеседника, пытаясь найти в его чертах что-то знакомое, сходство со мной или с мамой.
— Вы на нее совсем непохожи… И на меня тоже.
Бледные щеки Дорина слегка покраснели.
— На самом деле я сводный брат. У твоего деда был роман на стороне… — Он застенчиво улыбнулся. — Я — плод запретной любви.
— Но вы знали моих родителей?
— Разумеется. Я тебе все расскажу, только сначала давай куда-нибудь зайдем. Ты вся дрожишь.
Я дрожала не только от холода, но и от любопытства. Вампир рядом со мной оказался моим дядей, он знал моих кровных родителей. После моего рождения прошло целых восемнадцать лет, и я наконец узнаю, какими были мои родные мать с отцом. Я была готова слушать.
— Пойдем, Антаназия, нам нужно многое обсудить, — сказал Дорин, галантно предлагая мне руку.
Мы вместе дошли по заснеженной дорожке парка до ближайшего кафе, сделали заказ (кофе без кофеина для меня и двойной латте со взбитыми сливками и шоколадной крошкой для Дорина) и сели за дальний столик. Дорин смаковал сливки, словно кровавый стейк.
— Прежде чем мы перейдем к семейным историям… — начал он, утирая губы салфеткой. — Тот еще вечерок выдался! В этом — весь Василе. Он любит драму больше, чем любой простолюдин. Все сделает, чтобы произвести впечатление.
Мои теплые чувства к новообретенному дяде испарились.
— По-вашему, то, что случилось с Люциусом, веселое представление? Между прочим, нос ему сломали по-настоящему.
Дорин опустил кружку:
— Ему сломали нос?!
— Да.
— Ничего себе. Я думал, они не посмеют его тронуть. Это дурной знак. Я и предположить не мог, что к Люциусу применят физические методы воздействия. Глупо рисковать, бросая ему вызов.
— Их было четверо против одного, — напомнила я.
Казалось, Дорин взвешивает все «за» и «против».
— Нет, я бы все равно не рискнул. Как он себя чувствует?
Я задумалась, старательно подбирая слова.
— Неужели так серьезно? — огорчился Дорин. — Василе никогда не умел обращаться с детьми, тем не менее Люциус вырос в отличного парня. Он — выдающийся вампир, им заслуженно гордится весь клан Владеску. Неудивительно, что Люциус взбунтовался, особенно если учесть, что Василе постоянно держит его на коротком поводке.
Я провела пальцем по ободку кружки:
— Что будет с Люциусом?
— Его письмо удивило Старейших. Мы думали, это тебя будет трудно убедить. Американцы не слишком любят договоры, подписанные кровью, это европейцы к таким вещам привычны. Я пытался объяснить, но меня никто не слушал — все считали, что ты согласишься, станешь легкой добычей.
— Легкой добычей?!
— Да ты посмотри на Люциуса! Ни одна девчонка перед ним не устоит. В Бухаресте отбою не было от богатых красавиц, которых привлекает темная сторона…
Мне не хотелось слушать о любовных победах Люциуса.
— Значит, вы решили, что я на него западу, а он безропотно смирится с тем, что ему суждено?
Дорин наклонил голову набок, размышляя.
— Точнее и не скажешь. Как ни странно, мы оказались правы. Ты ведь в него влюбилась?
Я вспыхнула:
— Не знаю, уместно ли говорить о любви…
— Мы видели, какими глазами ты смотришь на Люциуса. А Василе, при всех своих недостатках, отлично читает мысли других вампиров. Он очень стар и долго совершенствовал телепатические способности.
