Отметку в сто метров пока никто не одолел, она словно заколдованная.
– А вы откуда знаете? – Ник с интересом глянул на профессора.
– Было дело, занимался фридайвингом.
– Погружались с весом?
– Да.
Они помолчали, глядя на реку. Каждый думал о своем. Ник вдруг спросил:
– Что вы чувствовали там, на глубине?
– Это целая жизнь, одно такое погружение, – он замолчал, словно не зная, говорить дальше или нет. – Это борьба с самим собой. Борьба разума с бездной и темнотой, где ты должен выстоять. Представь, что ты погрузился на тридцать пять метров. Там совсем другой мир – чужой, и он тебе не рад. Есть только ты, один на один с собой. Темнота и холод давят на твое тело, на твою способность трезво мыслить. В какой-то момент накатывает
– Можно спросить… О чем вы тогда думали?
– Я позволял себе слабость – вызывал из глубины сердца образ той единственной, которую люблю. Любил всегда и буду любить. Ее голос звучал в моем мозгу, а когда появлялись предательские паузы, тогда я просто думал о ней, только о ней, ни о чем другом, хоть и не мог уже вспомнить ее. Просто знал, что она существует. Это помогало обмануть сознание.
– Это уже не спорт.
– Это философия. Когда я понял, что для меня самое главное в жизни, я перестал погружаться.
Ник глянул на Петрика, ожидая продолжения.
– Что же главное? Что вы поняли, можете сказать?
– Я понял, что суета – ничто, есть ты, и для счастья нужно сделать только вдох. Выныриваешь, делаешь вдох и только тогда начинаешь с особой остротой принимать жизнь… – Он сжал Нику плечо, помолчал. Видно, были и у него в жизни трудные моменты, когда приходилось бороться с самим собой. – Ну, так что, Коля, выныривай. Сегодня трудный день, ты мне нужен. Попробуем узнать, что такое время. Надеюсь, обнимем нашего профессора Сайко.
– Скорей бы уже!
Они направились к палаткам.
Возле палаток кипели страсти.
– …метрический тензор. Каждому событию соответствует точка пространства со своими координатами плюс временная координата, – распинался Денис. – Нужно привести во вращение пространство материю вокруг этой точки путем приращения импульса. Здесь работает принцип определенности точек…
– Можно нормальным языком? – попросил Славик.
– Да, да… Э э… Отчего журчит ручей?
– Теперь он явно свихнулся, – хохотнул Кость.
– Ручей журчит от того, что струя воды при небольшом падении захватывает частицы воздуха и погружает их в воду, отчего образуются пузырьки. Они лопаются со звуком.
– А в нашем случае…
– Журчание времени. Перемешивание, сцепление точек пространства-времени.
Петрик потер переносицу:
– А есть во всем этом то, чего нам надо опасаться?
Ваня поднял вверх руку, словно школьник. Глядя на экран, заявил:
– Импульса со стороны серебристых облаков.
– Это почему же?
– Это энергетические импульсы, воздействующие на промат. Впрочем, пока это лишь теория. Никто их так еще не использовал. Они невидимы, неощутимы, не… впрочем, там много «не». Экспериментально их получили при работе с космической энергией.
– Мы не сможем дотянуться до облаков и преобразовать космическую энергию в импульс, но мы сможем заставить Ленские Столбы звучать. Мы с Ваней сделали расчет и определили точки, на которые нужно подавать импульсы с вертолета. Для возбуждения определенного интервала промата, именно в них возникнет геометрическая область, благоприятная для открытия точки.
– Иными словами, мы откроем профессору Сайко дверь, – добавил Ваня-лэптоп.
– Я решил, что нам могут понадобиться зеркала, чтобы подавать сигналы с земли вертолету, и Разин уже привез их. В темноте отраженный от зеркала свет усиливается, пилот нас увидит. Можно начинать хоть сейчас. Вертолет будет в указанное нами время.
Денис встал.
– Значит, вечером всё решится?
– Это всё, что мы можем сделать, – кивнул Петрик.
35
– Десять, девять, восемь… – Ваня отсчитывал секунды до пуска сигнала с вертолета, напряженно вглядываясь в небо. Его охватило беспокойство – наверняка они что-то нарушают. Нарушают целостность Системы Текущей Действительности. СТД. Их не погладят по головке за то, что они делают. Если узнают. Интересно, узнают? Могут через спутник отследить. ФСБ работает четко. Ему еще и самому не совсем понятно, что именно здесь произойдет. Может, и не узнает никто… А если будет вспышка или какой-то атмосферный всплеск?
Интересно, сколько понадобится времени ФСБ, чтобы найти их? Пару десятков минут? Может, меньше. Они всегда рядом.
Петрик вглядывался в серебристые облака – тонкие и прозрачные, как шелк. Сквозь них хорошо просматривались звезды, эти множества точек. То, что вверху, то и внизу. Точки. Матвей понял их суть, разглядел возможности пленки, разделяющей Землю и Космос.
Это неравная битва, человек и время. Один на один. И неизвестно, кто победит.
Время – тайфун, ветер, который бьет.
Что-то возникло в атмосфере. Славик смотрел на светящийся конус. Точка-вершина упирается в землю, основание теряется в небесных горизонтах – дьявольская воронка. Большой маленький взрыв, порождающий движение в пространстве-времени. Большой маленький взрыв. А иначе приблизиться к истине невозможно.
Он смутно понимал, что и как происходит. Сын просто смотрел и ждал отца. Ждал… чуда.
Зыбкой темной полоской – река. Костик увидел, как по ней движется белый катер. Летит, словно на крыльях. Птица. Повернул к берегу, в их сторону. Неподходящее время для любопытных туристов.
Лариса сжала Славику руку, заглянула в глаза: «Всё получится!» Сказала наугад, просто чтобы поддержать. Она не знала, чего ждать. И вдруг спросила себя, словно в игре из детства – верю, не верю?
Скорее, не верила, такая уж она. Прагматик. Или романтик? Так, может, все-таки верила?
Денис ждал. Как там говорили «великие» – многие дела считались невозможными, пока они не были сделаны? Машина времени… ведь это только вопрос времени.
