ощутил, как неведомая сила тащит его в заросли, ухватив за обе ноги. Лейтенант невольно вскрикнул и попытался направить «Шторм» на неведомого врага, но оружие вдруг будто бы само по себе выскочило из рук. Несколько секунд Сухов ехал на спине сквозь заросли, затем его ноги вдруг освободились от непонятного силка, и Павел тут же вскочил, выхватил нож и принял боевую стойку.
— Сложи крылья, орёл, — прошептал, высовываясь из зарослей Бойков. — Брэк. Ко мне.
Сухов с облегчением выдохнул, спрятал финку и протиснулся к подполковнику между стволами высоких автонов. Бойков бросил Сухову отнятый недавно «Шторм», приложил к губам палец, указал на поросший жестянкой пригорок, у подножия которого они стояли, и поманил Сухова за собой. Павел кивнул.
На вершине пригорка обнаружилась довольно удобная позиция. Возвышение выглядело, как небольшой вулкан, роль кратера которого играла просторная и достаточно глубокая воронка, а вместо нагромождений остывшей лавы по краям «воронки-кратера» строители как попало навалили огромные бетонные блоки. Какие великаны оборудовали эту позицию, оставалось непонятным. Люди вручную, без подъёмных кранов, соорудить её явно не могли, но как могли пробиться краны сквозь заросли? Однако всё здесь казалось обустроенным именно по-человечески. Да чугунки вообще не строили укреплений. Они всегда предпочитали манёвренный бой позиционному.
Кроме хорошей защиты позиция имела и другое преимущество. Её прикрывали редкие, но толстые, высоченные и раскидистые деревья-автоны. Вести огонь, в случае чего, с этой позиции деревья почти не мешали, а вот дополнительную защиту создавали приличную. Что важно, в том числе и от нападения с воздуха.
Ну, а самым приятным оказалось то, что отсюда хорошо просматривались и простреливались вся территория цеха, а также оба выхода из руин.
На позиции лежал, не отрывая взгляд от прицела, сержант Тарасов.
— Что там? — спросил Бойков.
— Залегли, господин подполковник. Один пытался через заднюю дверь смыться, я срезал. И ещё двоих шугнул, когда они попробовали до пролома в стене добраться. А десяток, наоборот, впустил через главную дверь. Мешок, господин подполковник.
— Молодца, — Бойков тоже занял позицию. — Видишь, Сухов, как бывает. Их три десятка, а нас двое… то есть трое. Но мы на высоте, всё контролируем и, значит, можем диктовать им любые условия. А не согласятся, можем перестрелять.
— Они тоже могут что-нибудь придумать, — возразил Сухов. — Откроют шквальный огонь, подошлют лазутчика. Одна граната, и от нас только угольки останутся.
— Не-а, — протянул Тарасов. — Не подошлют. С тыла зайти могут. Они ведь не все в цехе застряли. По кустам многие попрятались. Но гранату бросать всё равно не рискнут. Попробуют чисто сработать.
— Почему?
— А вон, — Тарасов чуть качнул головой вправо.
Сухов опустил взгляд и замер. Посреди воронки стоял знакомый керамический ящик «под дерево».
— Это… фугас? — изумлённо спросил Сухов.
— Он самый, — Бойков усмехнулся. — Ловкость рук и никакого мошенничества. Тарасов отвлёк, я подкрался. Они сначала даже не поняли ничего. Потом Апостол их всех чуть сам не поубивал.
— Так надо было мотать отсюда!
— Надо было, но не успели. Очень уж много их оказалось. Зажали, сволочи.
— И что теперь? Ситуация, выходит, патовая?
— Пока, выходит, что так. Но это ненадолго. Скоро и нас будет много. Тогда и поговорим.
— А если не дождёмся? Если Апостол решит пойти на штурм?
— Тогда помолчим, — сказал Тарасов и усмехнулся. — Двум смертям не бывать, одной не миновать.
— Ну, ну, — Сухов покачал головой. В свете вчерашних событий и сегодняшнего воскрешения насчёт невозможности двух смертей он сильно сомневался.
— Не пойдёт он на штурм, — уверенно сказал Бойков. — Я плазменную гранату в ящик засунул. Сработает по сигналу от моего импланта. Так что… прав ты Сухов, ничья пока. Апостол об этом тоже знает. Я довёл.
— И что он ответил?
— Пока ничего. Думает. Тянет время.
Тарасов вдруг пошевелился, но лишь затем, чтобы привлечь внимание товарищей. Не к себе, конечно, а к происходящему внизу, в цехе. А происходило там следующее. Из-под козырька, образованного плитой частично обрушенного перекрытия, медленно высунулась рука с платком.
— Эй, военные, поговорим?! — крикнул кто-то, спрятавшийся под плитой.
Сухов без труда определил, что поговорить предлагает сам Апостол. Так же решил и подполковник Бойков.
— Не о чем нам говорить, Апостол! — крикнул в ответ Бойков. — Сдавайся!
— Я выхожу! Не стреляйте!
— Смелый мужик, — проронил Тарасов. — Царствие ему…
Сержант чуть повёл стволом «Шторма», наводя оружие на Апостола, который почти выбрался из-под плиты.
— Отставить, сержант! — приказал Бойков. — Будем тянуть время. Нам это ещё выгоднее, чем ему. Сухов, присматривай за тылом. Стреляй на любой шорох!
— Там Ольга осталась, нельзя на шорох… — попытался возразить Сухов, но его перебил тихий возглас сержанта Тарасова.
— Вот сволота! — Сержант добавил невнятно ещё какое-то ругательство.
Сухов взглянул вниз и обмер. Апостол выбрался из-под плиты не один. С ним посреди цеха появилась Ольга. Лидер «СД» стоял позади связанной пленницы и поигрывал у её виска «Страйком».
— Заложница не поможет! — крикнул Бойков. — Ты только усложняешь себе жизнь, Апостол!
— Я и не думал, что будет легко, — Апостол коротко рассмеялся. — Я вообще люблю, когда есть трудности. Они делают меня сильнее и смелее. Так что не страшно, господа военные, пусть ситуация усложнится. Я справлюсь.
— Какого ты высокого о себе мнения! — крикнул Бойков. — Что ж ты прячешься за бабой, если такой силач и смельчак?!
— Не за бабой, а за женщиной, — негромко пробурчала Ольга. — Солдафон!
— Прячусь? — Апостол явно потешался. Оно и понятно. Банда Апостола имела десятикратный перевес по всем статьям, а если судить по шорохам в зарослях снаружи цеха, то и вовсе двадцатикратный. — Я не прячусь, служивый. Я делаю вам одолжение. Ведь я мог бы и не начинать эти переговоры. Скомандовал бы «Огонь», и через три секунды вы трое… как говорят у вас… убыли бы в небесном направлении.
— В долгу не останемся! Фугас сожжем и половину твоих бульдогов с собой прихватим! И тебя заодно!
— И её? — Апостол стволом «Страйка» ткнул Ольге в спину. Пленница негромко зашипела от боли. — Я хочу избежать ненужного кровопролития, поэтому предлагаю вам вполне достойный вариант. Возвращаете фугас, и мы расходимся миром. Точнее, вы остаётесь, а мы уходим. С заложницей, конечно, но чуть позже ваша подруга вернётся к вам живая и здоровая. Согласны?
— Перемирия не будет!
— То есть мне командовать «Огонь»? Это ваше последнее желание?
Бойков открыл рот, чтобы ответить, но его вдруг дернул за рукав Сухов. Подполковник удивленно взглянул на лейтенанта. Сухов жестом попросил слова, а следующим жестом заверил командира, что точно знает, что делает. Бойков кивнул.
— Командуй! — громко продолжил Сухов. — Завтра всё равно вернёмся.
Апостол явно не ожидал такого ответа. Он на несколько секунд замешкался, но продолжил почти тем же уверенным тоном:
