нет.
Так что статья это философски-психологическая, но уже без того размаха и без той сумасшедшинки, что вносил Мамардашвили и которая делает идеи достаточно гениальными, чтобы они становились открытиями. В общем, несмотря на то, что марксисты эту статью ругали и усматривали в ней что-то новое, статья довольно серая и даже вторичная.
Начинается она с Маркса, причем авторы зачем-то предают самонаблюдение, будто совершают «строительную жертву» — закладывают в фундамент кого-то своего, чтобы здание лучше стояло.
«…после работ Маркса происходило непрерывное расширение онтологии сознательных явлений.
Этот процесс хорошо проанализирован М. К. Мамардашвили, который показал, каким образом предмет исследования сознания вышел за пределы, полагаемые социальным или психологическим анализом интуитивных представлений. Он пишет: 'Предметы исследований сознания оказались в другом месте, его пронизали новые зависимости и совсем в иных направлениях, чем раньше, а метод внутреннего наблюдения и понимающей интроспекции долгое время монопольно владевший исследованиями сознания, затрещал по швам'» (Велихов и др., с. З).
Это было предательство. Предательство собственно психологии и философии. Но и предательство Мамардашвили, из всего творчества которого была выбрана сама подлая мысль, которой он, я надеюсь, стыдился. Выбор этот показателен и для качества исследования. Он, так сказать, есть рамка или фаница, а значит, то, что делает работу ограниченной. Да и по сути, если сравнивать ее со статьей Зинченко и Мамардашвили 1977-го года, то остались от всего богатства мыслей, лишь «функциональные органы» да и те теперь в жестоко-физиологическом понимании Бернштейна и Ухтомского.
Биодинамическая ткань, которая в прошлой статье могла пониматься как некое поле, теперь стала беззубым «живым движением».
«Биодинамическая ткань — это обобщенное наименование для различных характеристик живого движения и предметного действия, понимаемых в соответствии с воззрениями Н. А. Бернштейна как функциональный орган индивида» (Там же, с. 24).
Чувственная ткань теперь получила законченное определение такого научного толка, что я не думаю, что с одного прочтения в ней можно понять хоть что-то, кроме того, что авторы — верные слуги науки. Правда теперь она стала относиться не к понятию сознания, а к понятию образа. И само это сочетание «чувственная ткань образа» завораживает и чарует, точно нащупано что-то чудесное. Но это пока не начинаешь читать.
«Чувственная ткань образа— это обобщенное наименование для различных перцептивных категорий (пространство, движение, цвет, форма и т. д.), из которых он строится (никогда не строил свои образы из категорий! — АШ). Например, для зрительной системы известна последовательность их выделения в шкале микрогенеза. Существуют интересные гипотезы о процессах композиции и декомпозиции образа. <…>
Однако напомним, что, благодаря трансформации чувственной ткани в биодинамическую, мы можем, по крайней мере косвенно, заключать о свойствах первой, которая из бытия для себя трансформируется в бытие для другого, в том числе и в отчужденный от ее субъекта продукт» (Там же, с. 25).
Предательство основного орудия философа и психолога — самонаблюдения — было, безусловно, оправдано необходимостью начать междисциплинарные исследования совместно с естественниками, то есть с Науками, которые самонаблюдением не пользуются. Была ли чем-то оправдана сама эта потребность, работать с ними, кроме «государственных интересов» и того, что междисциплинарные исследования стали в ту пору модными за рубежом, я не знаю. Какой смысл, кроме желания занять место повыше, был в привлечении естественников, если сами еще ни в чем не разбирались и, так сказать, не исчерпали собственные исследовательские возможности? Тем более, что никому из естественников это не нужно? Тем не менее, благодаря этой попытке, мы теперь знаем, как обстоят дела в изучении сознания.
«Прежде чем обсуждать возможность нахождения единой концептуальной основы междисциплинарных исследований сознания, зафиксируем наличную ситуацию в этой области.
Она состоит в том, что сейчас можно выделить несколько различных предметов в изучении сознания. Общественные и гуманитарные науки, включая психологию, изучают формы общественного и индивидуального сознания. Естественные науки, к которым также часто относят психологию, изучают состояния преимущественно индивидуального сознания и их материальный субстрат (механизмы). Технические науки изучают и моделируют отдельные функции сознания, к которым относят распознавание образов, память, интеллект и пр. Эти функции изучаются и психологией. <… >
Мы выделили лишь основные доминанты и центральные проблемы, которые в настоящее время разрабатывают соответствующие науки. Однако реально в исследованиях наблюдается смешение форм, состояний, механизмов и функций сознания, его бытийных и рефлексивных слоев. Это систематически приводит к тому, что одни аспекты абсолютизируются, другие игнорируются вовсе. Нет науки, которая бы изучала все сознание.
Иллюстрацией может служить то, что сейчас огромные усилия направляются на построение классификации, понимание характера и причин измененных состояний сознания (становящихся уже массовидными).
Однако при этом удивительно расплывчаты представления о том, что такое сознание вообще и что такое его норма в частности» (Там же, с. 9—10).
Эту статью нельзя читать как продолжение и развитие статьи 1977-го года. Она, конечно, сохраняет некоторую преемственность, но в целом это совсем иная и самостоятельная работа. Ее не надо было начинать с политических реверансов и упоминаний Мамардашвили. Ее надо было начать вот с этих строк, что все кому не лень исследуют какие-то сознания, лучше измененные или не наши, и никто не озаботился тем, чтобы понять, а что же такое это сознание вообще.
Вот если читать работу, как решение этой задачи, она хороша. Не скажу прекрасна, но она четко решает поставленную задачу — дать философски-психологическую основу для всех подобных исследований. Такую основу, которую приняли бы все.
Ее, то есть придуманную авторами четырехуровневую структуру сознания, не приняли. Она больше нигде не звучит и не используется. Значит, задача еще не была решена. Но она была поставлена, и это есть действительная исходная точка всей новой науки о сознании. Отсюда будет делаться еще множество заходов, даже если их авторы и не будут подозревать, что решают задачу Велихова, Зинченко, Лекторского.
У меня есть предположение, почему эта попытка оказала неудачной. В самом начале статьи авторы сказали: «расширение онтологии (то есть бытия — АШ) сознательных явлений и вовлечение многих наук в их изучение— это естественный процесс развития науки и философии. Эти процессы в принципе создают благоприятную почву для организации и проведении междисциплинарных исследований сознания.
Однако, как будет показано ниже, организация таких исследований сталкивается с целым рядом принципиальных и сложных методологических и методических проблем. Их анализ весьма поучителен, так как аналогичные трудности наблюдаются и при организации комплексного исследования человека и его деятельности.
Природа этих проблем связана с тем, что каждая из наук изучает свой круг исторически (или интуитивно) выделенных ею явлений сознания, сама определяет свой предмет изучения. Выделяемые круги явлений сознания оказываются порой достаточно далекими друг от друга и не соотносятся с сознанием как с некоторым целым» (Там же, с. 3–4).
Каким мог быть путь по созданию образа этого «целого»? Авторы избрали «навязать» свое понятие о сознании, подкрепив его именами и издав в главном идеологическом вестнике страны. Я даже не
