Я позволяю себе жестко обойтись со статьей Хамерова, потому что уже в следующем номере появляется статья Иона Сквайерса «Квантовая теория и потребность в сознании», которая говорит о квантовой физике просто и понятно, что для меня означает, что автор не хотел ничего спрятать за наукообразными терминами. Исходная мысль Сквайерса полностью переворачивает подход к квантовой физике, в сущности, ставя его с головы на ноги. Дело в том, что квантовая механика — это не механика Ньютона и не может использоваться как Ньютоновская механика. А основная масса психологов, хватающая ее для своих целей, непроизвольно исходит из привычного, со школы внедрившегося в сознание представления, что раз это Механика, так ею можно объяснить все. И вообще, ею можно объяснять. А дело-то как раз обстоит наоборот — это относительно новое учение само нуждается в помощи.
Квантовая теория — это не всеобщая затычка для научных дыр. Если назвать все вещи своими именами, то, по существу, квантовая теория свидетельствует о том, что сознание является еще одной физической средой нашей Вселенной.
Сквайерс говорит, что квантовая теория стала применяться для разговора о сознании по нескольким причинам, но главная
Квантовая теория плохо способна измерять описываемые ею процессы.
Из этого можно сделать вывод, что либо квантовая теория неверна, либо
Этим рассуждением Сквайерс подводит к модели квантовой физики Дэвида Бома (Bohm), о которой говорит:
Необходимо привести одно пояснение Сквайерса, чтобы стало ясно, почему нельзя использовать квантовую теорию так же, как использовалась старая Физика.
Эта мысль Сквайерса перекликается с заключительным выводом всей статьи, который, безусловно, прозвучит неожиданно:
Это пишет физик. И это значит, что думающие физики с первых же номеров журнала, поставившего задачей возродить изучение сознания, сделали заказ Психологии и Философии на разработку такого понятия сознания, которое было бы действенно и внутри физических задач.
Я не буду утомлять ни себя, ни вас рассказом о том, как целое десятилетие после этой статьи западные ученые пытались приткнуть к сознанию квантовую теорию. На мой взгляд, единственная польза от этих игр была в том, что ученые обретают более широкое видение собственных возможностей говорить о сознании, а с тем и ощущение, что привычное научное понятие о сознании стало узко, как детские штанишки, поэтому потребовалось разработать какие-то особые понимания сознания.
Но что такое особые понимания сознания, если приглядеться к ним с точки зрения строгого рассуждения? Например, современное физическое понимание сознания как лептонного облака. Если вдуматься, то здесь речь идет совсем не о сознании. Сначала физики находят какие-то лептонные поля, а потом как-то «понимают», что это — сознание.
Это «как-то понимают» означает, что они не исследовали сознание. И не шли от какого-то начального понятия сознания, а по общенаучной привычке хамски обращаться с языком использовали старое слово для обозначения того, что нашли. Тут получается как бы игра с двумя неизвестными — неизвестно, что такое сознание, и неизвестно, что нашли, а в сумме — наша Наука самая передовая, потому что вы ее не понимаете! Как говорит молодежь: вы в нее не въезжаете и не догоняете!
Физическое понимание сознания является вероятностным. С тем же успехом это может быть не сознание, а душа, или «астральное тело», или что-то еще.
Для того, чтобы дать этим полевым образованиям имя сознание, надо не просто нащупать приборами какие-то «поля». Кстати, что такое «поля» современной Физики — это тоже еще тот вопрос! Физические методы тут выглядят детством человечества — мальчику подарили особые очки.
Сначала надо осознанно и намеренно взять имя «сознание» и сделать описание того, что ты под этим именем понимаешь. Затем это описание, живущее в твоем сознании почти бессознательно, стоит сравнить с тем, что определяется как сознание живым языком. После того, как станет ясно, что вы говорите на одном языке с человечеством, можно перейти к выведению понятия и определить его существенные черты. Так мы приготовили одну составную часть исследования, без которой оно будет изначально неполноценным.
Только после этого можно переходить к физике, чтобы исследовать обнаруженное полевое «нечто» и описать его в том же языке, каким определяли сознание.
И вот если описание явления совпадет с определением «сознания», можно считать, что это сознание здесь не случайное имя, выбранное по прихоти ученого, как для обозначения вновь открытого пятна на снимке поверхности Марса или облака космической пыли ученые используют собственные имена. То есть имена, которые ничего не говорят о природе названного ими явления или вещи.
Если описание поля совпадет с определением сознания, можно считать, что слово «сознание» больше не имя, а понятие…
Вот с этого мига возможно исследование.
Глава 8. Последняя капля науки
В 1994 году учредители «Journal of Consciousness Studies» писали:
Это означает не только то, что скоро возродится наука сознания, но и то, что рассказывая о современных западных представлениях о сознании, надо показывать, что они состоят из двух частей разного качества.
Первую я показал в начале книги, как общепринятые, установившиеся в академической среде взгляды, которые давно приняты и в России, поскольку соответствуют и нашим научным традициям. Это, так сказать, Наука о сознании, которую получит неискушенный новичок. И она пуста и почти мертва.
Вторая часть — то, что кипит и бурлит сейчас в западных научных кругах, — в сущности, еще не стало наукой, которую можно изучать. Это еще наука, которую можно только делать. А для этого необходимо
