– Ты лучше бы спросил, как это я тебя потеряла. – сухо парировала 'роза с хазы' и сняла очки.
– Глаза разные, – улыбнулся Сеня.
– Что. Что?
– Разные, один синий, другой зеленый с огоньком.
– Однако! – возмутилась женщина, водрузила обратно очки и широко распахнула заднюю дверь. – Я тебе не такси. Не совсем ты зрением выздровел.
– Заработала? – ткнул Сеня в дорогой агрегат.
– Нет. Ты подарил. Ты мне, Полозков, ничего рассказать не хочешь?
– Да ничего, в общем.
– Это почему?
– Пока не понимаю, хочу сам хоть что-то сообразить. Пойму – все расскажу.
– Едем в контору. Там и рассказывай. Только вот что, – обернулась. – Будь ты хоть чуть скромнее, Пинкертон. Дура я, дура, – и вдавила газ.
Дорогу от глухого пригорода до центра пролетели вмиг и молча и затормозили перед в гранит убранным мощным зданием.
– Здесь трудишься? – ввернул, выбираясь из машины, Арсений. – В 'Гудбанке'?
– Библиотекарем, – отрезала Маргарита. – Что же ты, первопроходец, с бабой Феней чай не остался пить, с вишневым? Так и сгинуть, что сплюнуть. А я потом угрызениями мучайся и на безымянной могилке рыдай, вырывая власы уж не такие густые. Дура. Ведь сказала себе – не связывайся больше с этим.
Прибывшие прошли арку и вестибюль, где двое бугаев нервно отдали паре подобие чести, миновали несколько коридоров, из которых виднелись помещения со стрекочущими принтерами и сотрудниками, а потом вступили в задавленную аляповатым ковром залу, где их встретил поднявшийся из-за единственного стола сухопарый гражданин в сером стальном костюме и с улыбкой гребца на старте. Его Арсений уже мельком видел в больнице перед выпиской.
– Хотите – беседуйте, – заявила Рита и, молча скривившись, удалилась.
– Артур Альбертович, – зверски глянув, произнес пароль перед вздрогнувшим географом гребец. – Ведаю…общими вопросами и ответами. Будете говорить с руководителем, руки в карман не класть. Предупреждаю – все в учреждении конфидентно – только промеж себя. Документы, урны, сотрудников руками не трогать. За углы в помещениях не заглядывать, скрытыми камерами и микрофильмами – даже в мыслях не позволять. После беседы с Евсей Евсеевичем Барыго прибудьте вновь ко мне на инструктаж дальнейшего поведения.
– А если не понадобится? – спросил Арсений.
– Когда уже без надобности – нам отдельное поручение, – улыбнулся задумчивым змееловом атлет. – Пройдемте.
И провел его через комнату с напомаженной, вертящейся, как поварешка, секретаршей в дорогой роскошный кабинет.
– Тот самый, – доложил атлет. – Полозков из школы.
– Зайди, зайди, – крикнул Арсению хозяин кабинета. – Ну-ка сядь, Полозков. Жди.
И стал отчаянно отчитывать двух сникших до карликов довольно рослых мужчин в дородных темно- серых костюмах, крича:
– Валюта баланса…процент недодали…в страховой пул центробанка…мироеды…по собственному чистому нулевка…премию в гробу пересчитаете…активы за вычетом резервов…индикатив роста как у недоношенного…пошли вон…
И все это орал сидевший перед Арсением за наполеоновским столом в роскошном кожаном кресле относительно молодой, почти лысый массивный мужик с шеей в три обхвата, каким-то идиотом портным всунутый вместо просторного 'Найка' в строгий черный пиджак, топорщащийся, как на мачте парус, на плечах мужика.
– А ты, банан, ловок, как я погляжу, ох, ловок! – по борцовски взмахивая руками, вскричал руководитель. – Не узнал? Буратиной будешь. Ты же ловкая слесарюга, всех под стол положил стволом. Ох, хитрован, а я тебя сразу насквозь не просек. А Маргарита говорит: преподаватель. Ну Папаня то чуял- учуял.
И Арсений Фомич с тревогой узнал в спортивном банковском начальнике отчитывавшегося 'за бабки' здоровяка со сходняка, члена застолья кабаре 'Касабланка'.
– Ну вот, признал, шельма небритая, – раскатисто расхохотался банковский. – Купил братву за полушку. А продал за полтину. Лады, земеля. Давай по-простому, я крутить ухами не люблю. Слухай сюда, – и начальник враз перелицевал лицо на серьезную половину. – Мы думаем у тебя есть от старушки важная политинформашка. И партнер наш думает…Кумекай сам. Пока бегай рой, но под отчет. Не поделишься – удавят. Нам эта информашка во, – чиркнул по шее, – как удавка нужна. Лады? Кумекай сам. Поделишься – тоже удавят. Но не сразу. Будешь шустряк – сделаешь с бабками ноги. А Ритка и нолик помогут.
– Какой нолик? – встрял потерянный географ.
– Он один, а не два нолика. Артурка, наш бывший ГРУ. Понял?
– А где ж мне добыть эту…информашку-то?
– Ты не ломай тут театр у микрофона. У меня делов – выше жопы на два размера. Китаеза, ботва косоглазая, прут – как с птичьего гриппа ужаленные. В губернаторы наряжают. Своих дел – во! Но секунду найду и удавлю, не успеешь веревку лизнуть. Но ты парень свой, я по прикиду сразу понял. А попал к своим – не икай по-чужому. Кто старуху на болтовню развел, один ты. Кто скумекал мусоров отключить – этот же. Кто старухин чемодашко в ручках трет – снова он. Так кого давить? Знаешь, географ, нам эта информашка под запор нужна. Давай пока дуй, у старой прикуп додаивай. У меня к тебе склеилось доверие вроде полного очка. Если деньгами помочь – это мы по чуть-чуть скинемся. Погоди, сейчас Артурке шепну, – и борец выбрался из-за стола и вышел из кабинета, несоразмерно треснув дубовой дверью.
Но тут дверка сама, или по инерции, приотворилась, и в щель на корточках стремительно вполз человекообразный паренек. Худой и хлипкий на полусогнутых подскакал к сидящему географу, приложил палец к губам и прошептал:
– Вы уж меня не выдавайте сразу.
– А кто Вы? – дернулся географ.
– Воробей, вернее – журналист, – шепнул молодец, осматриваясь с карачек. – Типа 'Белого налива'. А Вы?
– Учитель. Какое это имеет…
– Тогда я Ваш ученик, точно…Отстающий по предмету, – уверенно прошепелявил проходимец, что то углядел на стене и, мгновенно вскочив, прыгнул, сорвал большую торжественную фотографию, висевшую в рамке на стене, сунул ее сзади под куртку стеклом наружу и воскликнул. – Точно, она. Эта самая композиция, та самая рожа.
Послышался раскатистый басок хозяина кабинета, и Барыго вернулся так быстро, что Воробей еле юркнул к стулу географа и, по собачьи сложившись, устроился возле стола у ног учителя.
– Все, географ. Ты теперь штатный в банке на договоре, иди в кассу аванс хавать. Купишь себе чего… ботинки хоть, указку приличную или глобус покруглей, – пророкотал банкир. – Но рой, рой, времечка у тебя на два оборота.
Географ нерешительно глянул на отчаянно жестикулирующего похитителя групповых фото.
– Зачем же вам в банке географ? – изображаясь и растягивая время, вопросил он.
– Эх, – крякнул банкир. – Совсем вы в школах на методички подсели, мозгами-то – самому банковать надо. Например вроде мои долдоны малагасийский динар от гвинейского франка ночью впотьмах на ощупь, как жену и любовницу, отличат. А где эти малагаси с гвинуями в америках расположились, ни один по картам не может. Пики с бубями знают, а на червях спотыкаются. Темнота университетская. Вот им, светлый луч, и лекцийку как-нибудь намажешь. Лады? Ну дуй, дуй, карты в руки, ты у меня на контроле. С Риткой сгоношись, вдвоем шуруйте, у нее что мозгов, что… всего палата.
– Тут ученик один мой заходил…мальчик-второгодник…с плохой родословной, – неуверенно промямлил, не зная, что делать, Полозков.
Собаченка в ногах судорожно дернулась и даже чуть заскулила.
– Извиняй, мужик – нахмурился банкир. – Через час китайва мешок юаней приволокут, грызня будет. А
