Зорень усмехнулся в усы.
— Это тот понятливый безусый вой?
Стас не отвечая, послал коня вперед.
«А ведь верно не позволит чертово веретено догнать себя до переправы, когда уже возвращаться будет поздно. — Подумал он. — То-то она так внимательно план разглядывала, прежде чем стол вымыть. Вот Зорень и спокоен. Нет причин для беспокойства за коняжну».
Купава и впрямь ждала у переправы, не решаясь переправляться через широкую реку вплавь. Встретила их, независимо вздернув носик и сверля озорными глазами.
Плот был на той стороне. Пришлось Третьяку с Плетнем отправляться за ним.
Стас прошел мимо, словно не заметив. Веселин виновато посмотрел на нее и развел руками. Зорень понимающе подмигнул, одновременно хитро поглядывая на Стаса. Темный, как всегда был ко всему равнодушен, весь уйдя в бездонные бездны своего сознания. И только Войтик, оглушительно захохотал. Жизнерадостно хлопнув ее по туго обтянутому брюками восхитительному заду. Вопреки ожиданьям на этот раз вольность Войтику сошла с рук. Купава, всем показалось, даже не заметила шлепка. Поджав губы, под общее молчание завела лошадь на плот, и встала укрывшись за лошадиной шеей от Стаса.
Войтик снова расхохотался.
— Вернемся, выдавай ее, командир, замуж.
— За Веселина что ли? — Хмуро спросил Стас.
— Пусть черт на ней женится. — Не на шутку испугался Веселин. — Не девка, веретено.
Войтик внимательно посмотрел на Веселина, прищурил глаз на Купаву.
— Сразу и не сообразишь. Я при бабе. Груздень весь ребятишками со всех сторон увешался. Может за Темного? — Рассуждал он вслух. — А что, Купава? Чем не муж? Слова поперек не скажет.
— Не пойдет Темный. — встрял в беседу Толян. — Она на нем ездить будет.
— Остается Свист. — решил Войтик. — На нем не поездишь. Пару раз поленом по крутым бокам погуляет. И в стойло.
— Свист может! — Согласился с ним Третьяк, оценивая Купаву взглядом. — Уж он то враз ее подкует на все четыре ноги.
— Так у нее же всего две. — Округлил глаза Толян. И на всякий случай посчитал, водя пальцем перед глазами, как первоклассник у доски. — Точно две. Хоть к доктору не ходи.
— Со Свистом сколько надо, столько и будет. — Согласился с Третьяком Войтик. — Командир, я сватом пойду.
Купава обожгла Войтика взглядом, но промолчала.
Плот пристал к берегу, и Купава, мигом взлетев седло, одним прыжком перепрыгнула на берег.
Стас не торопясь свел своего коня и, садясь в седло, показал кивком головы Зореню.
— Вот они Сумерки, брат. До леса еще скакать и скакать, а они уже черной тучей висят. Я думал, что после пожарчика, который Рэд им устроил и следа не осталось, а им хоть бы что. Кажется, что еще злее стали.
— Это лес, Слав, сам себя от солнца укрывает.
— А я думал темные.
— Поначалу может так и было. Но уж такие капризные детки у них получились! На родителей наброситься могут.
На тонком лице эльфа появилась злорадная улыбка.
Зорень с трудом отвел взгляд от черной бескрайней тучи.
— Как они выглядят, Рэд?
— Вандорги? Не знаю… Там знал. А какими они здесь на свет появятся, трудно сказать. — Не решительно ответил он. — Ростом на локоть выше Войтика. Коряга на двух коротких, как пни, ногах из которой торчат руки. И совсем не обязательно две. глаза… Может обходиться и одним.
Купаву передернуло.
— У папаши явно что-то с головой случилось. — Брякнул Толян. — Такое и по пьяни не приснится. А приснится, не проснешься. Правда, Веселин?
— Вооружение?
— Им оно не нужно, Слав. В крайнем случае дубина. Хотя не пройдут и мимо меча. Пойми, они практически не уязвимы. Разве только глаз…
— Но что-то может их остановить?
— Не знаю. — Рэд виновато опустил голову. — Мы не смогли.
— Но кто-то же их ведет? Кто-то толкает их в ту или иную сторону?
Эльф покачал головой.
— Ненависть…
— Картинка! После них и орки милыми ребятишками покажутся. — Вставил слово Толян. Махнул рукой в сторону леса. — И вот это все одним махом может на колеса встать? Махать устанешь!
На круглом лице озабоченность. Зачем то на ладони поплевал.
— А может они не вылупятся? — С надеждой спросил Веселин. — Я родился, они стояли. Может им наша земля не в жилу? Я правильно говорю, Толян?
— Верняк!
Лица парней помрачнели.
Стас обернулся, подмигнул Толяну.
— Поставим лесопилку и на дрова пустим. А может мебель делать будем.
Толян открыл рот, хлопнул себя ладонью по лбу так, что звон пошел. Простая мысль. А мимо него прошмыгнула сразу к командиру на ум.
— Точно, командир бабки сами поплывут. У них с этим делом полный облом. Все из под топора. Того и гляди занозу в задницу засадишь. А можно и так, бревнами гнать.
Повеселел. Идеями фонтанирует.
И Сумерки сразу по колено.
— Третьяк, сверни к дозору. Передай ребятам, чтобы смену через несколько дней поджидали. Потом догонишь. Только долго не задерживайся.
Плетень в спину друга провожает
— А ты что стоишь? Догоняй. Или тебя приказ не касается.
— Касается, еще как касается…
Ожог коня плетью и в вдогонку.
— Сладкая парочка. Еще одна. — Пояснил он. — Друг без друга никуда.
На Купаву даже не смотрит. Поначалу головку независимо вскидывала, каждый взгляд дерзким глазом встречала. Потом приуныла, притихла. Потом приуныла, притихла. Задумалась. А ну как в самом деле замуж за Свиста отдаст. И не отвертишься. Вождь велит. Нашли жениха. Свист и есть Свист. И хоть и не позволит она себя подковать, но полено в руках Свиста представить страшно.
— Купава, леший из травы достанет. Схватит лапой и поминай, как звали. — Рявкнул Войтик, выкатывая дурные глаза, заметив не порядок в строю. — Затащит в укромное местечко. Да еще и снасильничает. Они на сладкое падки. Будешь ему потом всю жизнь сопли вытирать.
Тряхнула поводом, догнала десяток. Припомнила некстати, ладонь десятника на своем не скромном месте и бросила полный ненависти взгляд в его сторону.
Не для тебя припасено.
Войтик, хоть испепели его взглядом, ухмыляется.
— А я то здесь при чем? Лешака вини. Он снасильничать хотел. — И поспешил успокоить. — Да ты не переживай. Зато будет что на старости вспомнить. Не каждой так повезет.
— Так не снасильничал же!
— Да ну! — Не поверил Войтик, будто сам не видел.
— Значит не повезло! Не чем хвастать будет. Зря я поторопился крикнуть. Только спугнул.
И как с таким бессовестным жена живет? Скалится и долбит свое.
— Сама виновата. Надо было знак подать.
А что ей не жить? Жене его. Часто ли она его видит, беспутного? По праздникам, да и то через
