захватывающим. Стоя на окраине сожженной дотла безымянной деревеньки, два Павла Волкова – правнук и прадед – готовились взять первую в своей новой жизни высоту.
Всего в паре сотен метров от него два взвода советских солдат, численностью едва переваливающие за пятьдесят человек, пытались выбить из укреплений два десятка немцев, мешающих продвижению колонны. Попеременно огрызались два ДОТа, будто сварливые кумушки, переругивающиеся через забор. Изредка, длинно, по-хулигански свистел восьмидесятидвухмиллиметровый миномет, посылающий в сторону окопавшихся очередную начиненную осколками шестиперую мину. С обеих сторон тявкали винтовки и редкие автоматные очереди. Из небольшой березовой рощи вяло отхаркивала пули пятерка надежных Шпагинских ППШ.
Все это Пашка уже видел, когда впервые вошел в Игру, имея лицо и тело своего прадедушки. Все было точно так же. И в то же время – совершенно иначе. Неуверенной походкой лунатика шагая к месту сражения, Волков завороженно рассматривал свои руки, ощущая, действительно ощущая, что их гладит теплый летний ветер. Пораженный, он остановился и всеми легкими втянул в себя пахнущий гарью и порохом воздух.
Пахнущий. Его ноздри действительно уловили запах.
Он не знал, в какой момент все переменилось. Успел лишь почувствовать сильную боль в сердце и понял, что это не комбинезон, имитирующий смерть. В ушах зашумело, в который раз дернулась исказившаяся картинка и вновь встала на место – удивительно плавная и резкая. Непривычно живая.
И Волков шагнул под пули: не особо таясь, но и не бравируя своей неуязвимостью, зная, что они не могут причинить ему вреда. Ведь ему предстоит пройти огонь и воду, ранения и контузии, Будапешт и Берлин. Ему предстоит отстраивать разрушенную страну, возводя на ее руинах прекрасный новый мир, в котором через век с небольшим родится хороший мальчишка, которого назовут его именем. Мальчишка, чье присутствие он сейчас чувствовал в своей голове, в своем сердце.
Волков рассеянно улыбнулся, недоверчиво хмыкнув в аккуратно подстриженные усы, в которых, несмотря на молодость, уже начала пробиваться ранняя седина. Помотав головой, Павел очистил голову от посторонних мыслей – будет еще время об этом подумать, – поудобнее перехватил «лимонку» и быстро, где короткими перебежками, где ползком, а где и перекатами, двинулся к ближайшему ДОТу, подавляющего огнем все попытки атаки красноармейцев. Волков твердо знал, что сегодня они возьмут эту высоту. Через десять-пятнадцать минут он удачно забросит гранату прямо в бойницу немецкого укрепления. А еще через полчаса его сослуживцы окончательно сомнут сопротивление фашистов и выбьют их с огневой позиции.
Надо только подобраться поближе.
Ребристый корпус гранаты приятно оттягивал ладонь. Перебегая от укрытия к укрытию, используя даже самые маленькие кочки, Павел не торопился и действовал очень осмотрительно. Сохраниться можно лишь в Игре – благодаря мальчишке из будущего он понял это предельно ясно. Чтобы сохраниться в Жизни, ему требовалось сохранить эту самую Жизнь. Память потомков – штука недолговечная. Это он тоже запомнил. Именно поэтому Волков осторожничал, желая дойти до самого конца. Чтобы еще не родившийся мальчишка мог вернуться в будущее и рассказать о том, что видел, что понял.
Чтобы они…
– Мы, – поправился Пашка, – чтобы мы…
Чтобы мы наконец-то запомнили. Чтобы Жили, а не играли в жизнь.
Вжавшись в измученную землю, Волков резво пополз к укреплениям. Через минуту гулко грохнуло, и один из говорливых ДОТов потрясенно замолчал. И тут же, точно по неслышимой команде, со всех сторон поля боя донеслось победоносное, ликующее:
– Ураааааааа!
Юлиана Лебединская
Сны о мире и войне
Танки…три, четыре, пять… Патронов почти не осталось. О гранатах можно только мечтать. Зато ненависти хватит на всех, жаль только от нее враги не дохнут. Ничего-о. Выстоим! Чужой землицы нам не надо, своей ни пяди не дадим. Наш ДОТ выстоит, должен выстоять, просто обязан! Крепкая коробочка, хорошая коробочка…
Чертовы жестянки с крестами все долбят и долбят. Жарко, как в аду, кажется, бетонные стены вот-вот расплавятся. Попить бы.
Танк. Один. Но и одного много, заряды к ПТР тоже закончились.
Затвор клацает, и становится непривычно тихо и одиноко. Двое нас оставалось: «максимка» да я. А теперь вот совсем осиротел.
И мышастые поднялись, осмелели с-суки. До чего же мерзкий цвет у формы, ну да им в самый раз. Крысы!
Сейчас бы гранату. Единственную. Прощальный привет. Чтобы еще хоть пару гадов с собой прихватить.
Вспышка света. Неужели от света может быть так больно? А в ушах непрерывный гул, звон, и металлические крылья – клац-бряк, бряк-клац. Почему так плохо видно? Голова, до чего болит голова!
Граната… Голова…. Моя голова была гранатой и поэтому взорвалась… вокруг фрицы… живые… Нена…
Игорь очнулся, тяжело дыша. Дико болела голова, перед глазами носились черные кляксы. Этот сон преследует его не первый месяц. Хотя нет. Раньше снился только танк, без всяких взрывов… Но даже этого хватало, чтобы проснуться среди ночи от собственных хрипов в своей же постели. Стоп! Сейчас не ночь, и он не в постели! Он, черт, он же в ДОТе! Валяется в луже. Ай! Что за… Игорь попробовал вскочить, споткнулся о бревно, притащенное уже явно после войны, упал снова, мерзко хлюпнула вода, что-то больно впилось в ладонь. Сам не зная зачем, мужчина решил посмотреть, что именно. Стоя на четвереньках, принялся шарить руками по затопленному водой полу ДОТа. Наконец нащупал обломок старой металлической расчески, покрутил в руках и, все еще спотыкаясь, побрел к выходу.
Чертова экскурсия уже ушла, наверно. Сколько я здесь провалялся? Интересно, хоть связь мобильная работает? Должна работать… Рядом дачи нуворишские, как-никак… А может, не ушли еще?
– Эй! – до выхода всего два шага, а кажется – вечность. – Э-э-эй!!!
Солнечный свет бьет в глаза, ослепляя.
– Чего кричишь? – экскурсовод поднялся навстречу. – Все, насмотрелся? Мы уже собирались экспедицию за тобой посылать. Ты как, – взгляд скользнул по промокшей одежде, – в порядке?
– Ерунда. Спотыкнулся… – Игорь слегка помялся. – А… Это… Меня долго не было?
– Да не волнуйся, все в порядке! Двигаемся дальше! – и отвернулся, делая знак группе собираться.
Игорь задумчиво посмотрел на огневую точку. Перевел взгляд на кусок расчески с тремя осиротевшими зубьями. Немного подумав, кинул его обратно в ДОТ и пошел за группой.
Черт! Игорь сел в кровати. Он отправился на экскурсию по укрепрайону Киева, чтобы избавиться от кошмаров, а в итоге оные только усилились.
– Дззззз! – это уже не кошмар. В дверь звонят. Ан нет! Таки кошмар. Наяву. Мужчина с усталым раздражением посмотрел на стоящую на пороге Алису. Вот ведь привязалась. Стерва!
– У тебя все в порядке? – Ее взгляд обеспокоенно скользнул по его лицу.
– Абсолютно!
– Ты кричал, – Алиса попыталась заглянуть в квартиру. – Мне через стенку слышно…
– У меня был множественный оргазм! – он захлопнул дверь.
ДЗЗЗЗЗЗ!
Вот пакость, не отвяжется!
– Что еще?! Ой… Привет, Ромка. Извини, я… это… проходи.
– И при оргазме ТАК не кричат! Отмороженный! – выглянула из соседней квартиры темноволосая
