Как зверя бить, владеть мечом умело. Над буквами корпеть с какой же стати? Читать и думать — рыцарское ль дело. По-моему, должны мы и в дитяти Лишь ловкость упражнять и силу тела. Наука — для ученых и священства. Важней в другом достигнуть совершенства. — Да, рыцаря первейшее призванье — Оружие; мы думаем согласно. Но человека украшает знанье: Поляна без цветов не так прекрасна. Тот — вол, кремень, бездушное созданье, Кто о Творце не мыслит ежечасно. Но без науки мыслить мы не можем О высшей мощи, о величье божьем. А Агрикан ответил — Неприлично При очевидном перевесе биться: Тебе открылся я и самолично В учености твоей мог убедиться. Ты говори, — мне и молчать привычно, Иль спи, коль есть охота, сколько спится. Так начинай, но только по условью, Пленяй меня лишь кровью и любовью. Прошу тебя, как человека чести, Скажи, — я жду правдивого ответа: Ты ль тот Роланд, которого без лести Высоко чтут во всех пределах света? Как ты пришел? Зачем ты в этом месте? Влюблен ли так же, как в былые лета? Ведь рыцарь без любовного порыва Лишь с виду жив, по сердце в нем не живо. Ответил граф: — Я тот Роланд, которым Убит Альмонт с Трояном, — было дело. Весь мир презреть я вынужден Амором, — Он вел меня до чуждого предела. Раз занялись мы длинным разговором, Признаюсь, что душой моей всецело Владеет ныне дочка Галафрона, Живущего в Альбракке без урона. С ее отцом воюешь, хочешь кровью Залить поля и замутить криницы. А я сюда был приведен любовью. Единственно во славу той девицы, По верности, по чести и условью Я много раз касался узденицы; Чтоб путь завоевать к прекрасной даме, Я бьюсь, — иными не пленен мечтами. Лишь Агрикан из речи убедился, Что то — Роланд, в Анджелику влюбленный, В лице превыше меры изменился, — Но скрыл волненье, ночью защищенный. Душой, умом и сердцем распалился, Стонал и плакал, как умалишенный, — Удары сердца так в груди стучали, Что чуть не умер он в своей печали. Потом сказал Роланду: — Сам с собою Поразмышляй, — едва лишь солнце глянет, Мы выйдем в поле и приступим к бою, И кто-нибудь из нас уже не встанет. Так обращаюсь с просьбою одною: Чтоб раньше, нежли этот суд настанет, Желанную души своей царицу Ты бы отверг и отдал мне девицу. Не потерплю я, жизнь доколе длится, Чтобы другой любил тот лик прелестный. На утре дня один из нас лишится Души своей и дамы в битве честной. И кроме ручейка, что здесь струится, О том узнает только лес окрестный, Что ты отверг ее в таком-то месте, В такой-то срок, — не долог он, по чести. Роланд ответил: — Не сдержать обета Мне не случалось, если обещаю. Но если я пообещаю это, Хоть клятвенно, — не выполню, я знаю. Глаза свои скорей лишу я света, Сам собственное тело искромсаю, — Без сердца и души мне легче влечься, Чем от любви к Анджелике отречься.
