Европейские поэты Возрождения

Так бесперых птенцов хищник уносит из гнезд.
Боги! Ужели Синце́р растает в воздухе легком
И не избегнуть ему участи общей — костра?
Ты же, возлюбленный Сангр, коли так велит Немезида
И не дано никому волю ее одолеть,
Доски разбитой ладьи собери, — все, что вынесут волны,
После того как пойду я, сокрушенный, ко дну,
Маны[55] окликни мои, что блуждать по берегу будут,
И на могильном холме эти стихи начертай:
«Здесь я, Акций[56], лежу. Надежда почила со мною,
Но и по смерти моей не умирает Любовь».

ЭПИГРАММЫ* Перевод С. Ошерова

Эхо говорит

Я увидала, зажглась и, оплакав отвергнутой участь,
Стала лишь голосом я, отзвуком, ветром, ничем.

К своей душе

Ты пылала; огонь дотла несчастную выжег,
Остов иссушенный твой легкой распался золой.
Плакала ты; изошли глаза росой неизбывной,
И напитали твои слезы Себета[57] струи́.
Так почему же опять и пылать и плакать ты хочешь?
Быть осторожной учись, гибели горькой страшись!
Смерти вновь не ищи, не ищи себе новых мучений,
Радуйся, что за кормой скрылись утесы Сирен.

НИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ[58] Перевод Евг. Солоновича

Песня торговцев кедровыми шишками

Всем шишкам шишки! Шишки просто чудо!
Орешки так и сыплются оттуда.

Поверьте, дамы, шишка — редкий плод:
Ее ни град, ни ливень не проймет.
Любой орешек положите в рот,
И масло брызнет, словно из сосуда.

Едва успев на дерево залезть,
Бросаем шишки вниз — по пять, по шесть,
А если кто еще захочет съесть,
Чуть потерпи — и станет больше груда.

Иная просит муженька: «Вон ту!»
И ловит шишку прямо на лету,
А пригласишь ее на высоту,
Надует губки — что, мол, за причуда.

Есть вещи, может быть, и поважней,
Но ты на шишки денег не жалей,
К себе покупку прижимай сильней:
Утащут шишку, то-то будет худо.

В одной орехов больше, чем в другой,
Хозяйки, подходите за любой,
Товар не залежится ходовой.
Коль денег нет, берите так покуда.

В терпенье нашем — торжества залог:
Дабы орешек выскользнуть не мог,
Нацеливай получше молоток —
И ядрами наполнится посуда.