становится смыслоразличителем, включаясь в значащую оппозицию 88.
88 Paris, 1966, pagg. 300-303
314
Второй аргумент таков: строгая и жесткая связь обоих уровней членения основывается на некоторых
коммуникативных константах, на априорных формах коммуникации, на том, что в другом месте Леви-
Строс называет Духом, а в итоге это все та же вечная и неизменная Структура или Пра-код. И здесь
единственно возможный ответ (к которому и требуется свести, используя понятия честной структу-
ралистской методологии, то, что угрожает перерасти в структуралистскую метафизику) заключается в
следующем: если идея некоего Кода Кодов имеет смысл в качестве регулятивной идеи, то неясно, почему этот код должен столь быстро отождествляться с одним из своих исторических воплощений, иначе говоря, с принципом тональности, и почему исторический факт существования такой системы
обязывает видеть в ней единственно возможную систему всякой музыкальной коммуникации.
www.koob.ru
II.5.
Конечно, исполненные пафоса замечания Леви-Строса заслуживают всяческого внимания: 'В отличие
от артикулированной речи, неотделимой от своего физиологического и даже физического основания, серийная музыка, сорвавшись со швартовых, дрейфует по течению. Корабль без парусов, капитан
которого, не снеся превращения судна в простой понтон, вдруг вывел его в открытое море, искренне
веруя в то, что неукоснительное соблюдение морского распорядка спасет экипаж от ностальгии по
родным берегам, а равно от заботы о благополучном прибытии' 89.
Перед лицом этой столь понятной обеспокоенности, (а разве не те же чувства охватывают слушателей
серийной музыки и зрителей нефигуративной живописи?) невольно закрадывается подозрение в том, что жалобы структуралиста, которому приходится заведовать метаязыком и подведомственными ему
всеми исторически сложившимися языками, каждый из которых занимает свое место в системе, это
жалобы последнего носителя какой-то исторически ограниченной языковой нормы, неспособного
взглянуть со стороны на свои собственные языковые навыки, который совершает большую ошибку, принимая свой собственный язык за универсальный. Это неразличение идиолекта и метаязыка рождает
путаницу, недопустимую в теории коммуникации.
Но Леви-Строс совершает этот шаг без колебаний: музыка и мифология — это формы культуры, механизмы, вводящие в действие — у тех, кто эти формы практикует, — общие ментальные
структуры; и прежде чем читатель успеет подумать, стоит ли ему соглашаться с
89
315
этим, — как уже делается вывод, коль скоро серийное мышление пересматривает именно эти
общие ментальные структуры, то, следовательно, это структуры тональной системы (а также
фигуративной живописи). После этого отождествления Леви-Стросу ничего не остается, как
сделать последний вывод: поскольку структурное мышление признает наличие общих ментальных
структур, то оно также признает, что дух чем-то детерминирован, следовательно, это
материалистическое мышление. А раз серийное мышление хочет освободиться от тональной
системы (воплощающей общие структуры ментальности), оно утверждает абсолютную свободу
духа, и следовательно, это идеалистическое мышление. Заключение звучит так: 'Общественное
мнение часто путает структурализм, идеализм и формализм, но как только структурализм
сталкивается на своем пути с истинными идеализмом и формализмом, так со всей очевидностью
выявляется его собственная специфическая направленность — детерминистская и реалистическая'
