замками.
Основные пункты этого документа хорошо известны.
Заканчивалось все возвышенными словами: «
Рассказывая товарищам об итогах своего визита, Бомануар даже не скрывал эмоций: «Пора прекратить мучения народа... Да будет Бог судьей между нами! Поддержим правое дело и посмотрим, на чьей стороне будет правда...»
Бретонские дворяне как один пожелали принять участие в этом богоугодном предприятии. Но численность «войска» была озвучена заранее, и Жан выбрал девять рыцарей и двадцать оруженосцев. Гюи Рошфор, Ив Шаррюель, Жоффруа Буа, Гильом Монтабань, Ален Тентеньяк, Тристан Пестивьен, Жоффруа Рош, Меллон, Пулляр, Руссле, Бодга – все с утра до вечера готовились к предстоящему сражению.
А вот Бемборо не сумел отыскать трех десятков соотечественников, на которых можно было бы положиться в столь ответственной битве. И к двадцати англичанам примкнули немцы и бретонцы из враждебной «блуанцам» партии графа Монфора. Имена самых важных английских рыцарей тоже известны: Роберт Кноль, Kpoкар, Генрих Лескюален, Бильфор и Гюштон.
С самого утра поле, на котором рос старый раскидистый дуб, было окружено толпой зевак. Еще бы – подобного развлечения давно не видели эти места! Сражение обещало быть на славу, не зря же все его участники вооружились с головы до ног. Оружие каждый выбирал себе сам, и «войско» выглядело весьма разношерстным. Вот-вот должна была прозвучать команда к бою... но вдруг слово взял Бемборо. Он колебался: а законно ли сражение, ведь разрешения от английского наместника Бретани он так и не получил. Бомануар презрительно ответил: «Слишком поздно расстраивать партию, столь удачно составленную, и стоит ли терять прекрасный случай доказать, у кого красавица лучше!»
И вот бойцы построены в две линии: каждый лицом к лицу со своим противником. Сигнал... И все смешалось. Рыцари схватились столь свирепо, что зрителями овладел настоящий ужас. Нет, это будет не турнир... Бильфор размахивает молотом в двадцать пять фунтов, Гюштон орудует дьявольским когтем – кривым обоюдоострым ножом. И вот уже французы Меллон и Пульяр корчатся в крови. Пестивьена настиг удар молота, Русле и Бодга сбиты мушкелем и пленены... Раздосадованный Бомануар приказал удвоить силу ударов – драться «один на один» – значит погибнуть, надо, сжавшись «в один громящий кулак», обрушиться на англичан несокрушимой массой... Однако противники сумели выстоять перед таким напором.
Бой длился уже долго, и, по взаимному согласию, решили сделать передышку. Немного еды да глоток вина поддержат силы усталых рыцарей. Бомануар подбадривал своих бойцов: «Да, мы потеряли пятерых, но нам же будет больше славы, когда мы победим...»
Оруженосец Де ла Рош заметил в ответ, что будь он рыцарем – это прибавило бы ему мужества. Бомануар обнял товарища и клятвенно пообещал исполнить его желание: «Ибо поистине велики были деяния твоих предков на Востоке, а ты не уступаешь им в храбрости и силе...»
Короткий отдых окончен – и противники вновь бросаются друг на друга. И вдруг – о, ужас! – Бемборо ловким движением обхватывает Бомануара и требует, чтобы тот сдался. Но подскочивший Ален де Карвале бьет командира англичан копьем в лицо и опрокидывает навзничь... А доблестный Жофруа дю Буа, заметив щель в сияющих латах Бемборо, вонзает в нее меч. Вождь убит. Его рыцарей охватывает ужас, они готовы бежать... Но на его место встает Крокар, оруженосец. «Друзья, призовите ваше мужество, и победа будет за нами! Сплотите ряды, за мною, вперед!.. Сразим врага!»
Бог свидетель – он не только словами призывал соратников к мужеству. Крокар и сам сражался как лев – за что после сражения и был признан лучшим среди англичан...
Меж тем трое пленных бретонцев, воспользовавшись замешательством противника, убегают из плена и присоединяются к своим. Они ранены, но готовы разить врага... Кажется, кровавой сече не будет конца – ни одна из сторон не может одолеть другую. Большинство воинов ранены, не избежал этой участи и Бомануар. Задыхаясь, он хрипло просит пить... Услышав это, Жоффруа дю Буа кричит: «Пей свою кровь, Бомануар, и жажда пройдет!»
Как ни странно, эти слова оживляют отважного рыцаря. Он снова в гуще сражения, он рубит направо и налево, стараясь одолеть врага... Все тщетно! А тут еще его соратник Гильом де Монтабань вскакивает на коня и скачет прочь с поля боя... Бомануар в гневе кричит: «Лукавый и злой оруженосец, куда ты? Зачем покидаешь товарищей своих? Опозоришь себя и потомство свое навсегда!»
Монтабань отвечает на скаку: «Делай свое дело, Бомануар, – а я уж сделаю свое...»
И вот он, как стрела, мчится сзади на англичан. Его конь подобен тарану; он разбрасывает врага и, отступая, врезается снова. Восемь англичан остаются лежать недвижимы... А бретонцы, видя их испуг, врубаются в ряды противника: вскоре большинство врагов убито; другие, среди которых Кноллс, Каверли, Вильфор и Крокар, захвачены в плен. Всех их доставят в замок Жослен и потребуют за них выкуп. А старики – потомки тех мальчишек, которые, затаив дыхание наблюдали с ветвей окрестных деревьев кровавую драму, – еще долго будут рассказывать вечерами о мужестве бретонцев... Что в их историях правда, а что ложь – трудно установить. Тем более что о «Битве тридцати» нам известно только из французских источников – английские о ней умалчивают. Лишь в одной из старых хроник упоминается о поединке двадцати англичан с двадцатью гасконцами, произошедшем примерно в это же время. Есть и еще краткое свидетельство – о стычке четырех французов и четырех англичан. Между прочим, одним из ее участников был некий Бомануар...
Что касается неукротимого Крокара, за свою доблесть он получил в награду 60 000 крон и конюшню с тридцатью лошадьми. Это от своих. А что касаемо врагов, то французский король Иоанн II Добрый пообещал ему рыцарство и невесту знатного рода, если он перейдет на его сторону. Но Крокар предпочел вернуться на родину – в Голландию. Благодаря нежданному богатству, он занял вполне приличное положение – но рыцарем, увы, так и не стал... Что ж, как заметил Фруассар, описывая в своих рыцарских «Хрониках» прославившую Крокара битву: «
