чем–нибудь другом.
Она сильнее прижалась к нему.
— Не сердись на меня. Я не хотела причинять тебе боль.
Оба замолчали и стали смотреть на звезды. Ее волосы нежно щекотали его, как тогда, на мосту. Фриц привлек девушку к себе и посмотрел ей в глаза.
— Барбара, любимая!
— Да, — взволнованно прошептала она. В этом коротком «да» он услышал ее ответ. Она легла на траву и поймала его руку. Выражение ее глаз говорило о многом. Фриц наклонился к ней и почувствовал ее горячее дыхание. Вдруг Барбара взяла его руку, лежавшую у нее на груди, и легонько отстранила. В ее глазах светились дьявольские огоньки.
— Я вчера видела эту, твою, в деревне. Что бы она сказала, если…
— Барбара! — Фриц оцепенел. Ему показалось, что на него вылили ведро холодной воды. Как она могла так сказать! В это мгновение он вдруг понял, кто она и кто он. Перед глазами Фрица появились печальные глаза Ганни.
Он высвободился из объятий Барбары, но она снова обняла его и привлекла к себе.
— Что ты? Да она забудет тебя, эта деревенская девчонка. Иди же… Жизнь так коротка! Я люблю тебя…
Фриц отвел ее руки.
— Ты… ты не должна была так говорить, Барбара! — Он посмотрел на нее. Она лежала совсем близко, красивая белокурая девушка, казавшаяся ему до сих пор воплощением красоты и счастья. — Я подлец… И все это ложь, — тихо произнес он. — Оставь меня, Барбара.
— Ах так! Теперь я все поняла. — Она поднялась на локтях. В ее голосе звучало презрение. — Потихоньку бегаешь от этой деревенской красавицы и ищешь у меня дешевых удовольствий?
— Барбара! — Фриц поднялся и отошел в сторону. Последние сомнения оставили его. — Какая же ты… Ну что ж, так мне и надо…
— Ах, Фриц! Я люблю тебя! — Всхлипывая, она опустилась на землю и закрыла лицо руками.
Фриц ушел. Он шагал все быстрее и быстрее. Достигнув вершины горы Хеллау, он бросился на траву. «Ищешь дешевых удовольствий!» Пережитое показалось ему скверным сном. Он смотрел в ночное небо и думал о Ганни. «Зачем я это сделал? Зачем?» Свежий ночной ветер не мог охладить его разгоряченного лица. Раскаяние пришло слишком поздно…
* * *
Уже начинало темнеть, когда лейтенант Рэке и ефрейтор. Клаус Зейферт отправились в путь. Посовещавшись с лейтенантом Кунертом, они решили установить на несколько дней наблюдение за предполагаемой тропинкой над часовней.
Предложил это Рэкё, и Берген согласился с ним. Рэке уже провел там, наверху, три ночи, но за это время ничего не произошло.
Прячась за кустарником, Рэке и Зейферт шли через лес. Неподалеку от того места, куда они направлялись, Рэке остановился и подозвал Зейферта.
— Товарищ ефрейтор, сейчас я ознакомлю вас с задачей. — С этими словами он показал рукой наверх. — Там, в скалах, есть тропинка, которая ведет на ту сторону. Возможно, что ею пользуются при переходе через границу. Мы должны установить за ней наблюдение. Сейчас мы пройдем около контрольно–следовой полосы. Вы спрячетесь слева от тропинки, а я — справа. Ваше место я вам покажу. Необходимо соблюдать полную тишину и постараться ничем не выдать своего присутствия.
Рэке вытащил из кармана моток шнура.
— Связь будем поддерживать с помощью вот этого шнура, — пояснил он. — Если кто–нибудь из нас что–то заметит, сразу подаст сигнал другому — дернет шнур. Если поблизости кто–нибудь появится, задержу его я. Огонь открывать только по моему приказу. Вопросы есть?
— Нет, товарищ лейтенант!
— Тогда вперед!
Когда на востоке стало светлеть, Рэке и Зейферт отправились в обратный путь. И в эту ночь ничего не случилось. Выйдя на шоссе, они с наслаждением закурили. Остаток пути прошли молча. Рэке размышлял: «Неужели все напрасно? Нет! Это необходимо в интересах охраны границы. Неудача не должна обескураживать».
Берген всю ночь провел на заставе, с нетерпением ожидая возвращения Рэке и Зейферта. Наконец они пришли. Замполит доложил о результатах ночного дежурства. Выслушав лейтенанта, Берген приказал:
— Наблюдение прекратим. Это уже четвертая безрезультатная ночь. Тропинку будем проверять время от времени.
Рэке кивнул:
— Да, нельзя сосредоточивать внимание только на этом участке. У нас ведь нет полной уверенности. Одни только предположения…
Придя к себе, Рэке быстро разделся и сразу же уснул.
— Проклятие! Ну и темно же сегодня, хоть глаз выколи, — прошептал Курт Улиг своему напарнику Эриху Унферихту. Курт не видел его, хотя тот сидел совсем близко. Оба держали оружие на коленях. На просеке было немного светлее, даже можно было различить очертания часовни.
В такие ночи оставалось полагаться только на собственный слух, но сегодня и это не помогало. Монотонный шелест листвы заглушал все остальные звуки. И только мысль о том, что через каких–нибудь два часа начнет светать, успокаивала Курта. Неожиданно Унферихт беспокойно заворочался.
— Ты чего?
— Сбегать бы надо…
— Давай, только недалеко.
— Не беспокойся, не заблужусь.
Улиг стал прислушиваться к удаляющимся шагам. Потом их заглушил шелест листьев. Улиг еще крепче сжал автомат в руках и стал напряженно всматриваться в темноту ночи…
Эрих перебросил карабин на другое плечо и осторожно двинулся по узкой тропинке, извивавшейся в кустах у опушки леса. Левой рукой он раздвигал ветки. Но только он собрался сойти с тропинки и войти в лес, как услышал шорох. Эрих остановился и снял карабин с плеча. Кто бы это мог быть? Человек? Зверь? Эрих замер. Вернуться или позвать Улига? Нет, это будет слишком долго. Несколько секунд он напряженно вслушивался, но ничего подозрительного больше не уловил. «Надо осмотреть это место», — решил он и двинулся дальше. Пройдя метров двадцать, снова остановился и прислушался. Никого! После этого он решительно свернул с тропинки и зашагал между стволами буков. В двух шагах ничего не было видно. Эрих протянул руку, чтобы не наткнуться на дерево, и прошел еще несколько шагов. Вдруг он испуганно отпрянул назад: его рука уперлась в человека. Он попытался вскинуть карабин, но не успел: на его голову обрушился сильный удар. Он потерял сознание. В ту же секунду — Эрих уже не видел и не слышал этого — чьи–то сильные руки схватили его и прижали к земле. Потом послышались быстро удаляющиеся шаги.
Прошло минут пятнадцать, а Эрих все не возвращался. Улиг забеспокоился. Он встал и пошел в том направлении, где скрылся Эрих.
— Эрих! — позвал он.
Никакого ответа. Улиг начал волноваться. Куда он мог запропаститься? Курт включил карманный фонарик и осветил кустарник. Испуганно отшатнулся: на тропинке увидел руку!
— Эрих! — крикнул Курт и бросился к лежащему на земле товарищу. Посветил фонарем.
Эрих не двигался. Курт послушал пульс: удары были редкими.
Улиг осветил лицо Эриха. Оно было искажено от боли. Крови не было видно. Вдруг рука Курта нащупала на голове Эриха громадную шишку. Значит, его чем–то ударили. Преступник, видимо, находится где–то поблизости!
Курт поднял автомат и несколько раз выстрелил вверх. Соседний часовой должен был услышать выстрелы и прийти на помощь. Бежать к телефону Курт не мог. Затем он выхватил из–за пояса ракетницу и, держа автомат наготове, выпустил ракету.
— Гады проклятые! — выругался Курт. Теперь оставалось одно — ждать помощи.
* * *
