— Товарищ младший лейтенант, вставайте!
Берген вскочил:
— Что случилось?
— В Хеллау выстрелами подан сигнал «На помощь!». Часовой с вышки крикнул, что стреляли со стороны часовни. Он сейчас будет здесь!
— Поднимите по тревоге дежурную группу, разбудите Заперта и водителя! Сейчас иду!
Когда Берген прибыл на место происшествия, Унферихт уже пришел в себя. Берген выслушал Улига, потом обратился к Унферихту:
— Вы можете говорить, товарищ Унферихт?
— Да, мне уже лучше…
— Что случилось?
— Я немного отошел. Темень была непроглядная. Мне послышался шорох. Я сошел с тропинки, протянул руки вперед, чтобы не налететь на дерево, и в кого–то уперся.
Защититься не успел. Меня ударили чем–то. Дальше ничего не помню.
Поиски нарушителя ничего не дали. Преступник не оставил никаких следов. Даже Каро и тот, пройдя несколько шагов, жалобно заскулил и сел.
Час спустя прибыл майор Рихнер. Он осмотрел место происшествия и выслушал подробный доклад начальника заставы о случившемся. Рихнер приказал никому ничего не рассказывать, укрепить участок границы у Хеллау и установить усиленное наблюдение за деревней. Хотя ничего выяснить не удалось, все пришли к выводу, что на этом участке готовилось что–то опасное. Возможно, враг имел в Хеллау своего агента…
* * *
Фриц Кан сидел за столом и смотрел в одну точку. Ганни… Он теперь думал только о ней. Даже события последней ночи не заставили его забыть о своих переживаниях. Куда девалась его веселость!
— Здравствуйте, товарищи!
— Здравия желаем, товарищ унтер–офицер!
Керн огляделся и увидел, что лица солдат необычно серьезны.
— Что тут у вас происходит? Хороните кого или за завтраком объелись?
Петер Блок с трудом сдерживал смех.
— Да ничего особенного, товарищ Керн. У нашего Фрица любовные страдания…
Фриц вскочил. Лицо его горело от возмущения.
— Какое тебе до этого дело! Ты… Клаус Зейферт усадил его:
— Не волнуйся, Фриц. — Он укоризненно посмотрел на Блока. — А ты попридержи свой язык, если ничего путного сказать не можешь. — Затем он снова повернулся к Керну: — Да, товарищ Керн, наш Кан уже несколько дней ходит сам не свой и ни с кем не разговаривает. Мы бы охотно помогли ему, но никто толком не знает, что случилось.
Керн сел напротив Фрица, но тот даже глаз не поднял.
— Ну, так что же с вами, товарищ Кан?
Фриц молчал. Керн понял, что с Каном творится что–то неладное. «Надо будет поговорить с ним наедине по душам, — решил Керн. — Может быть, он не хочет, чтобы все вмешивались в его личную жизнь».
— Пойдемте со мной, товарищ Кан. Спокойно поговорим обо всем.
— Товарищ Керн…
— Ясно, ясно, — остановил Фрица Керн, — я не буду слишком любопытным.
Фриц поднялся. Оба вышли и уселись на траве под грушей за зданием заставы. Керн молчал.
Когда молчание стало тягостным, Фриц заговорил:
— Что много говорить! Я сам во всем виноват. Дурак!
— Девушка? Поссорились?
— Поссорились! Все кончено!
— Погоди, не все сразу. Давай по порядку. Что произошло?
Фриц прилег и начал жевать травинку.
— Ну ладно, так и быть… Но…
— Ясно. Все останется между нами.
Фриц начал сбивчиво рассказывать, как началось и чем закончилось его знакомство с Барбарой Френцель.
— Это все, — закончил Фриц. — Я теперь и сам не пойму, как все это получилось. Ее глаза… — Он повернулся на бок и посмотрел Керну в глаза. — Товарищ Керн, я… я и сам не знаю, что со мной случилось! Что мне делать?
— Судите сами. Девушка впервые видит молодого человека и через пять минут бросается ему на шею. Да она же по меньшей мере легкомысленное существо! Или вы верите в любовь с первого взгляда? Кто знает, что можно ожидать от такой любви… Я бы на вашем месте был более осторожным.
— Но она чертовски красива!.. А я…
— А вы вели себя как ветрогон. Это должно послужить вам хорошим уроком.
Фриц опустил голову:
— Я все прекрасно понимаю…
— А как вы сейчас относитесь к этой Барбаре?
— Чтоб мои глаза ее больше не видели!
— Ганни знает об этом?
— Если бы знала!
— Что же вы собираетесь делать?
— Что мне делать? Подам рапорт о переводе в другую часть. Мне теперь лучше не попадаться ей на глаза.
Керн, услышав эти слова, сначала не нашелся, что сказать, но потом решительно произнес:
— Не мелите чепухи, Фриц! Это малодушие! Сами заварили кашу, а теперь удрать хотите. Отделение, застава, товарищи больше не интересуют вас? О переводе не может быть и речи!
— Что же мне тогда делать? — робко спросил Фриц.
— Вы должны поговорить с ней. Скажите ей всю правду, и тогда, может быть, опять все наладится. Вы просто обязаны это сделать, товарищ Кан. Или вы хотите, чтобы все показывали на пограничников пальцем? Смотрите, мол, какие они: сначала вскружат девушке голову, а потом бросают!
— Все это я понимаю. Но она и слушать меня не станет.
Керн взял Фрица за руку:
— Послушайте, не будьте трусом. Вы любите ее или нет?
— Да…
— Хорошо, завтра вечером вместе поедем в Хеллау. И не надо вешать нос. Выше голову!
* * *
Лотар Гресе, стоя на наблюдательной вышке, прислонился к перилам и стал осматривать в бинокль местность по ту сторону границы. Двое мужчин с полчаса постояли на холме и потом ушли. Больше никто не появлялся. За две последние недели его познакомили с участком границы. С замполитом он обошел контрольно–следовую полосу, а его командир отделения унтер–офицер Рихтер показал ему проходы к постам. Лотар старался все запомнить и делал вид, что служба на границе не так тяжела, однако к лазанью по скалам нужно было привыкнуть.
Рядом с ним стоял старший наряда ефрейтор Зейферт. Клаус понимал, что молодому солдату служба пограничника в новинку, и поэтому обращал внимание на каждую мелочь.
Клаус тронул Лотара за плечо.
— Дай–ка бинокль, я сам понаблюдаю. И слушай, что я тебе скажу. Смотри вокруг и все примечай. Не упускай из виду ни одного кустика, ни одного дерева. Где они стоят, как растут. И не только на той стороне, но и здесь. Это важно. Любое изменение может что–то означать. Ты должен изучить местность до мельчайших подробностей. Только тогда ты сможешь прийти на участок и сразу заметить какие–то изменения. Для нас это особенно важно, потому что здесь, на нашем участке, можно осуществлять прямую
