как раз сейчас?» Бернд остановился, постояв немного, махнул рукой и направился в село.
Дойдя до ресторанчика, он заглянул в окошко и увидел у стойки несколько человек. За столиком в углу сидели Порш, Мельцер и Мюллер.
Бернд решительно вошел, поздоровался со всеми. И вдруг он увидел, что домашний тиран Кристы тоже сидел здесь.
«А как он на меня посмотрел?! Купить сигарет и скрыться? О, нет! Ни в коем случае! Пусть пялит на меня глаза сколько ему заблагорассудится».
— Эй, солдат. Иди к нам, у нас как раз одно свободное место! — крикнул Бернду Мюллер.
Бернд подошел к столу.
— Добрый вечер. Я вижу, все в сборе!
— А ты хотел бы, чтобы мы днем и ночью торчали в поле? — захохотал Мюллер. — Хозяин, еще одну кружку! — Он подмигнул Браунеру, который раздумывал, то ли ему подойти к своему бригадиру, то ли прямо к стойке. — Иди к нам, Вилли! — пригласил его Мюллер. — Как поживает твоя девчонка в Родау? Иди же! — И он ловко подставил к столу еще один стул, забрав его от соседнего стола.
Браунер усмехнулся и подошел.
Мюллер рассматривал шляпу Браунера, украшенную пестрым пером.
— Эх, молодец, молодец! Купил бы ты себе новую шляпу! На кой черт тебе такое дерьмо!
Тракторист забрал шляпу из рук Мюллера.
— Лучше расскажи нам что–нибудь новенькое.
Бернд почти не слушал сидевших за столом. Он не спускал глаз с Отто Хольбаха, перед которым стоял стакан с двойной порцией водки. Сам старик смотрел прямо перед собой в стену.
«И о чем только сейчас он думает? Вид у него такой, как будто меня вовсе и не существует. Что он сделал с Кристой? И что ему вообще от меня нужно? Свое он уже отжил, а мне, выходит, и жить нельзя. Я хочу жениться на его дочери, и только! Но прежде я хочу знать, почему он захлопнул дверь своего дома у меня перед носом».
— Бросай мечтать! — Мюллер толкнул Бернда в бок. — Что, любовная тоска одолела? Чем занимается твоя крошка?
— А чем она должна заниматься?
— А со старым ворчуном ты уже договорился? — Мюллер кивнул в сторону Хольбаха.
— А зачем?
— А как же без этого?
Бернд пожал плечами:
— Придет время — договоримся…
* * *
Криста с удивлением вертела в руках карманный пистолет. Была суббота, и она решила навести в доме идеальный порядок. Закончив уборку комнат, она поднялась на чердак. Там валялось всякое тряпье и стояли два чемодана. Из щели в потолке торчала какая–то тряпка. Криста решила ее вытащить, но тряпка никак не поддавалась. Она дернула сильнее — и в руке у нее оказался какой–то металлический предмет, завернутый в тряпку. Развернув, она увидела пистолет.
«Чей этот пистолет? Кто его здесь спрятал? Но ведь хранить оружие запрещено. Неужели это пистолет отца? А чей же еще? Но зачем он ему? — Десятки вопросов одновременно теснились в голове Кристы, и ни на один из них она не могла ответить. — Его нужно немедленно унести из дома. Боже мой, а если его найдут? Отца немедленно арестуют. А может, он и не знает ничего об этом? Нужно немедленно сказать ему. Сразу после войны в доме жили переселенцы. Возможно, это они оставили пистолет на чердаке?»
В этот момент на лестнице послышались шаги отца, а затем и его голос:
— Криста! Криста! Куда ты запропастилась?
Криста побледнела, ее взгляд перескакивал с пистолета на дверь чердака.
— Я здесь! На чердаке! — наконец выдавила она из себя.
Через минуту в люке показалась голова отца. Растерянный взгляд его пробежал по чемоданам и остановился на лице дочери.
— Чего ты тут роешься? — Хольбах явно нервничал. — У тебя что, поважнее дел нет? Слезай! Тебе письмо.
— Мне совсем немного осталось…
— Ничего, еще будет время. — Отец махнул рукой. — Завтра уберешь или еще когда…
Стараясь скрыть свою растерянность, Криста поставила метлу в сторону и пошла за отцом.
Когда они спустились в комнату, отец сказал:
— Вот оно, читай! От дяди Вальтера. Что он там пишет? «Что может написать дядя Вальтер? Что по ту сторону границы жизнь намного лучше, чем здесь, что там можно купить, что угодно, и что мы с отцом обязательно должны навестить его. Такое он пишет в каждом письме. Я должна читать это письмо, а на чердаке лежит пистолет. Что все это значит?»
Она взяла в руки голубой конверт и начала читать:
— «…Неделю назад они выгнали меня с квартиры, как скотину…» «Вот это да!» — мелькнуло у Кристы.
— Что ты говоришь! Выгнали с квартиры? Моего брата! — возмущался отец Кристы.
— «…Положение ужасное, — продолжала читать Криста. — Тетушка Ида больна. Боже мой, мы, наверное, этого не переживем…» И он еще ругал наш сельхозкооператив! — добавила Криста от себя. — Этого я никак не могу понять.
Хольбах вскочил со стула. Лицо его было сердито.
— Что ты в этом понимаешь! — закричал он. — Кооператив! Кооператив! Тебе важнее кооператив, чем судьба родного дяди?! — Хольбах стиснул голову руками и забегал взад–вперед по комнате.
— Как ты говоришь, отец, — сказала Криста тихо. — Если бы кооператив был создан десять лет назад, наша мама и сейчас бы была жива!
— Закрой рот и оставь мать в покое! — Хольбах еще сильнее забегал по комнате. — Если у крестьянина нет земли, он уже не крестьянин!
— В этом ты прав, — сказала Криста. — Это письмо тому доказательство.
Несколько мгновений отец молча смотрел на дочь, затем с силой стукнул кулаком по столу.
— А здесь что?! Повсюду сидят товарищи, которые много говорят. Что ты понимаешь?!
Криста молчала, по ее лицу скользнула горькая улыбка.
«Что я могу сказать отцу? Вряд ли он это поймет. По ту сторону границы не только выгоняют людей под открытое небо, но еще посылают сюда, к нам, людей, которые стреляют в других людей. А пистолет на чердаке? А ведь отец на прошлой неделе, в тот день, когда был ранен Шрадер, очень поздно вернулся домой». — От одной только мысли об этом кровь прилила Кристе к щекам. Она с трудом отогнала от себя эту мысль. Медленно встав, Криста сказала:
— Мне нужно в курятник.
Отец ничего не ответил, он смотрел в окно.
Криста пошла по дорожке, по которой редко кто ходил: ей хотелось побыть одной, сосредоточиться.
«Во сколько же в тот вечер вернулся отец домой? — думала, она. — Да, в половине одиннадцатого. И почему отец так разозлился, увидев меня на чердаке? Из–за письма? Человека, который стрелял в Шрадера, поймали. Как это я сразу не додумалась до этого».
* * *
На берегу небольшого ручья на пеньке, окруженном густым кустарником, скрывающим их от посторонних взглядов, сидели Бернд и Криста. Бернд ломал хворостинку и бросал кусочки дерева в воду.
Криста, подперев подбородок руками, молчала.
— Скажи, что с тобой? Ты какая–то задумчивая. — Бернд положил руку на плечо Кристе. — Расскажи, что с тобой?
Криста отмахнулась.
— Опять с отцом неприятность?
