Сжимая ручку портфеля одной рукой и толкая байк другой, я начинаю пересекать улицу. Спиной ощущаю взгляды работника станции техобслуживания и женщины. Их взгляды впиваются мне в затылок, но я не оборачиваюсь. Ужасный звук наполняет мои уши. Это похоже на крик смерти. Мои зубы внезапно начинают стучать друг о друга, рот открыт и холодный воздух сушит зубы. Я пытаюсь закрыть рот, но не могу. Челюсти словно застопорены и никогда не закрывались раньше. И тогда я начинаю понимать, что этот звук я слышу в себе. Я воплю и не могу остановиться. Жуткий звук. Машина резко тормозит где-то позади меня, вспышка света и сигнал клаксона.
«Эй, смотри куда идешь», - кричит чей-то голос.
Наконец байк, портфель и я на другом конце улицы. Стекло мягко хрустит у меня под ногой, и, кажется, я уже перестал вопить, потому что стало тихо. Я проверяю рот – он остается открытым, но я уже не издаю ни звука. Подхожу к кабинке – к той, в которой мы с родителями останавливались, все вместе, той замечательной ночью, втроем. Аккуратно ставлю байк напротив двери. Смотрю через улицу на заправочную станцию. Ее работник продолжает наблюдать за мной. Сиротка Энни стоит около своей машины и тоже смотрит. Мой рот остается открытым. Наверное, я все еще кричу.
Поворачиваюсь. Удар двери кабинки спрашивает у них разрешения пройти мне внутрь, приглашает войти…
Меня со всех сторон окутывает пустота.
TAPE CHANGE:
START:
TAPE OZK015 2218 date deleted T-A
А: Вначале все было похоже на приключение. Мы втроем выходим к машине…
Несмотря на то, что тот день был хмурым и облачным – одним из тех безмолвных октябрьских дней, когда бриллианты пестрых красок внезапно замирали, Адама наполняло приятное возбуждение. Отец вел машину на север, от Монумента через Файрфелд-Нью-Гемпшир до Карвера.
Они все сидели на переднем сидении, тесно прижавшись друг к другу, мать была посередке между Адамом и его отцом. Было неудобно. «Думаю, будет лучше, если мы сядем вместе», - сказал отец, когда они садились в машину. Адама на мгновенье пробрала легкая дрожь. В чем была опасность для того, кто сядет отдельно сзади?
В какой-то момент начался дождь, но это не повлияло на их дух. Дворники закачались за стеклом, словно маятники метрономов, и Адам сказал: «Помните ту нашу песню: «Отец навеселе» - Па, когда я был совсем маленьким?»
И отец начал петь своим старческим хриплым голосом, Адам поддержал, а затем и мать. Она трясла головой, заставляя вибрировать протяжные ноты. «Никто в этой машине не поет в правильной тональности», - сказала она, перед словами:
Позже, когда дождь прекратился, они проезжали через Флеминг, Адам сказал: «Думаю, что мистер Грей прав – нас обнаружили. Неизвестно, кто они на самом деле. Па, как ты думаешь, мы вернемся в Монумент?» Он подумал об Эмми Херц, и о звонке ей перед отъездом. Возможно, он долго ее еще не увидит.
- Это ложная тревога, Адам, - сказал отец. - Также один из шансов. Грей всегда ко всему подходит с худшей стороны. И это делает ему честь в его работе, я так думаю.
- Посмотрим, - сказала мать. - Не надо об этом. Надо полагать, у нас прекрасное путешествие. На выходные, подальше от Монумента, и не стоит говорить о чем-нибудь мрачном…
Они продолжали ехать. Отец читал фрагменты из повестей Томаса Вольфа, про октябрь, про листья, опускающиеся с укутанных красной горечью крон деревьев, или про желтую листву, словно про свет жизни. Адам снова окунулся в печаль. Он думал об отце, как о писателе и журналисте, и о переменах в его жизни, о том, как было тошно ему бросать все и становиться совершенно другим, и о том, как каждый из них стал совсем другим человеком – его отец, его мать и он сам. Пол Делмонт, бедный потерянный Пол Делмонт.
Они остановились перекусить у «Макдонольдса», потому что Адам испытывал большую слабость к гамбургерам. Затем они продолжили путешествие. Выглянуло солнце. Отец решил, что до наступления полной темноты стоит найти мотель, а затем поесть в хорошем ресторане. Отец не переваривал «Макдонольдс» и был равнодушен к рыбным филе.
- Найдем, - сказала мать.
И нашли. То не был настоящий мотель, а всего лишь ряды кабинок, выстроенных в стороне. Вывеска около шоссе гласила: «Rest-A-While Motel».
- Почему бы не остановиться здесь? - спросила мать. - Это еще романтичней, чем в отстроенных зданиях.
- Правильно, - сказал отец, съезжая с дороги. Отец вышел оформить места, а Адам с матерью остались в машине. Когда отец вернулся, он сказал: «Есть одна кабинка, вмещающая троих – дают на ночь. Так что спим вместе».
Снова легкая дрожь пробрала Адама.
Но это был их лучший вечер. Они нашли ресторан под названием «Красная Мельница» - около быстрого ручья, крутившего старое водяное колесо. И отец с матерью были в хорошем настроении. Мать ни о чем не печалилась. Улыбка периодически растягивала уголки ее губ. «Вино, налитое в бокал, сделало ее улыбку больше», - сказал отец, умиляясь. Адам ощутил себя их частью. Он был рад тому, что узнал от отца все его секреты. А в один момент, в доказательство своих чувств к матери он взял ее руки и сжал их между ладонями. Она улыбнулась, и это была та ее давняя улыбка, полная нежности и любви. Он взглянул на отца, но не решился сделать тоже самое, тот выглядел на много старше матери. Но он заметил, как отец с уважением ответил взглядом.
Позже они обследовали кабинку, оформили мебель, которая была арендована на ту ночь. Это напомнило Адаму старый фильм, который он как-то видел по телевизору: «Это случилось однажды ночью» - с Кларком Гейблом и еще какими-то актерами. И отец и мать также вспомнили этот фильм, они шутя обсуждали веселые сцены из него устраиваясь перед сном. Адам уснул намного позже них. Он еще долго вслушивался во всякие ночные шумы, в ритмичный отцовский храп и в вибрирующее дыхание матери.
Следующим утром они планировали отъехать подальше на север, к Берлингтону и Сент-Албансу, или еще дальше – к канадской границе. Хотя, отец сказал, что им, конечно же, нельзя ее пересекать. Еще он сказал, что на северной дороге будет Берр – деревня камнетесов, где когда-то обосновались итальянцы. Они работали в карьерах, в таких же, как и в Блаунте, и, наверное, было бы неплохо там побывать. Они были по дороге в Берр. Было бриллиантовое октябрьское утро, в листьях безумного цвета. Под ними было шоссе, пересекающее штат, но оно не проходило через другие штаты. Их приветствовали крутые подъемы, спуски и повороты. Величественные пейзажи сгущались, они были усыпаны вдали фермами и амбарами.
- Так давно мы не были вместе, - сказала мать.
- Мне кажется, та машина преследует нас, - сказал отец.
Он говорил как-то очень спокойно и обосновано, словно комментируя погоду или что-то еще,
